Александр Коперник - Это был 2015. П(р)ошлый век

Как и полагается, на неправильной интерпретации напропалую спекулируют все, кому не лень. Вбивая обывателю в голову неверное значение слова, значение, имеющее позитивные ассоциации, система добивается максимально удобной работы всех винтиков, находящихся в системе. Для той же цели «милиция» была переименована в «полицию» — надоевшее и устрашающее слово «милиция» отталкивало обывателя; за лихие девяностые люди успели научиться бояться представителей закона в старой форме, и слово никак не ассоциировалось с законностью и защищённостью. В то время как от «полиции» веет надёжностью, европейским и американским общественным укладом, а уж в комплексе с американоподобной формой — работает как надо. Конечно, всё это — капля в море, и по отдельности любой из элементов результата не даст; но элементов управления миллиарды, а море, как известно, состоит из капель.

Вот такую херню вы порой читаете, когда за великое дело — решать, о чём вам думать, — берутся дураки с большими амбициями этимологов и просветителей. Они высказывают предположения, как закон, высасывают из пальца откровенную чушь, и им верят, потому что… потому что все врут. Не логично ли?

«Вперёд и вверх» группы «Оргия праведников» для меня — самая, прямо скажем, суицидальная песня. Есть у меня друзья, которые ОП не переваривают, и они не согласятся, но ведь они не могут залезть мне в голову и ощутить, как она действует на меня.

Я вижу всё очень прозрачным. В этой песне, где-то прямо в ней, есть моя мелкая, как песчинка, жизнь, и такие же ничтожные проблемы, цена которым — совершенно мизерна. В этой песне есть какой-то огонь, некоторое очищение, и она «выбивает дерьмо». Иногда я слушаю её по кругу часами, и не могу остановиться, и знаете, я дохожу до состояния полнейшего счастья, не знаю, как это описать; я плачу, буквально рыдаю от восхищения и своей ничтожности. Я исчезаю, остаётся только пространство песни, непонятная цель, и очень, очень простое знание того, что смерть всегда ходит где-то рядом.

Моя жизнь смешна, бесформенна, и никогда не дотянется до этой простоты, где нет никакого прошлого и будущего, есть только понимание, и оно пронизывающе, как скорость, как время, как абсолютный ноль. Наверное, это то самое пиковое состояние, когда понимаешь, что жизнь — прекрасна; понимаешь только потому, что всем телом ощущаешь неизбежность неожиданно приходящей смерти.

Как узнать, что ты — в реальности, а не во сне? Очень просто. Если ты вообще начинаешь задумываться, а не сон ли это, рассуждать об этом и так далее — значит, это явь.

Увы, у человека две руки. Печально, но факт. И уже с этим ничего не сделаешь, поздно что-то менять. Такова правда. И ведь никто не понимает, как сильно его обделила природа, дав всего две руки. Никто, кроме барабанщиков и молодых матерей. Большая группа, да, и те понимать-то понимают, но не всегда и всё равно не до конца.

Вот что я думаю, товарищи, каждый раз, когда встречаю очередное излияние печали на тему того, что люди перестали читать бумажные книги, писать письма ручкой на бумаге, ездить на лошади, жить в пещере или плавать в глубинах мирового океана в форме одноклеточного микроорганизма. И знаете, разница есть. Две руки — это непоправимо, больше не сделаешь; хочешь читать бумагу или ездить на лошади — это решаемо. А тот, кому не нравится, что мир меняется в сторону большего удобства и страдает от того, что меньшее удобство уходит, как и полагается, в глубины истории — бедный, бедный человечек.

Когда-то давно я записал несколько песен с женским вокалом. Сейчас конкретно тех песен уже не найти (т.е., у меня их нет, и в интернете тоже не встречал), и к лучшему это, я думаю; они не плохи, просто наивные очень; да записаны слишком уж плохо. Но внутри моей головы навсегда сохранился образ человека, который говорит, что фанатеет по голосу той самой девочки, которая пела мне на тех записях. Забавно — это отношение человека к тому, что я делал совместно с Н., воспоминание, сохранённое только у меня в голове, гораздо ценнее, чем то, к чему относилось это отношение, простите за каламбур.

Ценность всего, что мы считаем ценным — такая условность.

О, говоря о фактах.

Когда перестаёшь врать, что будешь любить вечно (врать как минимум потому, что это уже было, а «вечно»-таки пройти не может; да и знать наперёд — невозможно…); в общем, когда перестаёшь врать — сразу начинают сомневаться в твоей способности любить в принципе.