Мишель Фейбер - Книга странных новых вещей

Он вернулся в квартиру, поработал над пересказом Библии и захандрил.

Волнами накатывали то лютый голод, то тошнота и рвотные позывы. Прошло еще несколько часов. Наконец, тщетно проверив Луч раз сто, он был избавлен от страданий.

Дорогой Питер!

Нет времени писать длинное письмо, поскольку я собираюсь на похороны, но я все еще очень злюсь и негодую на тебя. И тем не менее специально проверяю опечатки, чтобы ты не обвинил меня в пьянстве. На самом деле я почти отрезвела после этого твоего предложения, чтобы я переквалифицировалась в безработную сельскую домохозяйку!

Извини, я понимаю, что сарказм здесь мало поможет.

Я напишу опять, когда вернусь с похорон. Хотя, может, мне придется побыть с Шейлой сначала. Она сейчас просто в аду.

Я люблю тебя даже в твоем безумии.

Он ответил немедленно.

Дорогая Би,

мой дух воспарил, когда я услышал (прочел) твое признание в любви. Весь день у меня все из рук валилось — так я горевал по поводу наших разногласий. Ты гораздо важнее для меня, чем моя миссия. Хотя ты была немногословна, из твоего письма ясно, что Билли Фрейм покончил с собой, несмотря на всю заботу, которую мы проявляли, и на твои недавние попытки предложить ему поддержку. Я все еще вижу его таким, когда он был ребенком и лучился гордостью за картину, которую он и другие дети нарисовали для нас. Бедная Шейла. Я могу только представить, в каких она страданиях. Уже факт, что ты употребила слово «ад», чтобы отметить нечто другое, чем вечная разлука с Господом, говорит само за себя лучше всяких слов.

Прости меня, если ты восприняла мое предложение переехать в пригород как заговор с целью сделать тебя безработной деревенской домохозяйкой. Я уверен, что там полно работы, — вероятно, найдется работа и для медсестры, менее ужасная (вероятно), чем твоя сейчас. Я ведь тоже не предлагал, что и сам буду проводить жизнь, рубя дрова или выращивая овощи (хотя здесь я стал вполне успешным фермером). Там может оказаться церковь, а ей может понадобиться пастор. Но какие бы возможности для работы там ни оказались, мы все оставим в руках Господа.

Я глубоко сожалею о том, что так легкомысленно говорил о Грейнджер и Манили. Да, они женщины, но моя роль в их жизни чисто наставническая — или могла бы стать таковой, если бы они открылись Божьей благодати, чего, скорее всего, не произойдет. Манили вот только что сообщила мне в уклончивой форме, что ей это неинтересно.

Слова — это моя профессия, но я не всегда пользуюсь ими с умом, и они не всегда лучший путь уладить недоразумения. Как мне хочется просто обнять тебя и утешить. Я часто подводил тебя в прошлом, даже хуже, чем сегодня, но мы все преодолевали вместе, потому что мы любим друг друга. Любовь зиждется на общении, но есть у нее и другой фундамент — то, что почти невозможно описать: она стоит на чувстве справедливости, когда мы с тобой рядом, это единственное чувство, которое связывает нас, когда мы общаемся с людьми, нам не близкими. Я скучаю по тебе очень сильно, любимая.

Шлю тебе всю мою любовь,

— То, что вы просите, будет не так уж легко пробить, — сказала ему Грейнджер чуть позже.

— Но возможно?

Простодушие вопроса раздражило ее.

— Все возможно, если приложить достаточно усилий и средств.

— Я не хочу создавать лишних проблем для СШИК, — сказал он, — но это очень важно для меня.

— Почему бы просто не возвращаться на базу чаще? И здоровью не повредит.

— Это не сработает. Оазианцы живут в собственном темпе, и я должен жить среди них, разделять их обычаи. Не могу всякий раз впархивать к ним и тут же уноситься. Но если у меня там будет Луч…

— …то мы рискуем вас не увидеть вообще.

— Ради Бога! Моей жене нужна поддержка. Я скучаю по ней. И если получится сделать так, чтобы Луч работал в поселении, наверняка же это окажется полезным и еще для чего-нибудь. Когда он там появится.

Грейнджер сощурилась. Он запоздало сообразил, что не спросил ее о ней самой, никаких вежливых вступлений, прежде чем прижать ее своим требованием.

— Я посмотрю, что смогу сделать, — сказала она.

Дорогой Питер, — прочел он, как только вернулся , — я предпочла бы, чтобы ты предложил вернуться ко мне, домой, вместо того чтобы напомнить о нашем доходе в том случае, если ты останешься на Оазисе. Да, я знаю, что для СШИК было невероятно трудно и дорого пригласить тебя. Если бы ты сказал, что хочешь вернуться немедленно, я, возможно, стала бы тебя отговаривать.

Как было бы хорошо думать, что ты озабочен моим состоянием настолько, что готов рассмотреть такую возможность, но ты не озабочен ничуть. Ясно на все сто, что ты досидишь там до конца. Я понимаю, что такой шанс редко выпадает второй раз.