Станислав Новицкий - Запуск разрешаю! (Сборник)

— Что значит «прекратил существование»? — горячился Казашников. — К чему эти обтекаемые формулировки? Напакостил — должен ответить. А то — «прекратил существование». Как Вы считаете, товарищ редактор?

— ?

— Нам хотелось бы услышать ваше мнение.

— Что вам сказать, — начал я, не имея ни малейшего понятия ни о предмете спора, ни о телевидении. Не говорить же, что сам впервые оказался в съемочном павильоне. Вспомнил слова тележурналиста, героя какого-то фильма. Журналист был талантливым и прогрессивным. Боролся с косностью и заскорузлостью областного руководства. Убеждал людей говорить правду с экрана. Его гнобил партийный аппарат. Картину недавно видел в клубе лесхоза.

— Как вы считаете, товарищ редактор?

Я повторил слова героя фильма. Не полностью, конечно, что отложилось:

— Держитесь в кадре раскованно и непринужденно. Поменьше официоза. Пусть это будет беседа заинтересованных людей, профессионалов, ищущих истину в научном споре…

— То есть, — попытался уточнить неугомонный Зосима Петрович, — как сказать-то? Собор был разрушен?

— Лучше — «прекратил существование», — настаивал Ба- ранкин.

— Не забывайте, — говорю, — за вами наблюдают сотни тысяч телезрителей. Соблюдайте выдержку и корректность.

— Так как же?..

К счастью, прозвучала команда режиссера: «Внимание! Минутная готовность!» Режиссер давал указания по громкой связи откуда-то сверху. Мы с ним почти не поговорили. Он все время куда-то спешил. То отсматривал и монтировал старую кинохронику. То руководил установкой декораций. То слушал музыку к передаче. Короче, в отличие от меня, занимался делом. Сейчас он возвышался за огромным тройным стеклом, упершись руками в пояс. Фалды его клетчатого пиджака слегка оттопыривались. Перед ним был пульт и множество небольших телеэкранов. Рядом сидел молоденький ассистент. Сзади, за вторым пультом, расположился звукорежиссер. Все они глядели то на нас через панорамное стекло, то на мониторы.

Баранкин занял место ведущего программы.

— Как я узнаю, когда начинать? — щурясь от яркого света, поинтересовался он.

— Загорится огонек на этой камере, и я тихонечко щелкну пальцами, — сказал ведущий оператор Сирякин. Он появился в студии за несколько минут до эфира. Держался уверенно, говорил резко. Собранный, немногословный, энергичный. Мне показалось, что режиссер его побаивался. Во всяком случае, когда в телестудию вошел Сирякин, перестали звучать команды с режиссерского пульта. И всем начал распоряжаться ведущий оператор.

— Я сделаю вот так, — еще раз сказал Сирякин и негромко щелкнул большим и средним пальцами.

— А когда заканчивать передачу?

— Мы вам дадим знать.

Помощник режиссера, томная молчаливая Зося, вывела Казашникова из кадра. Напудрила его округлое лицо.

— Это зачем? — спросил я.

— Как зачем, — хмыкнула она, — чтоб не бликовал.

Придерживая волосы, Зося надела черные наушники с короткой антенной.

— А они для чего?

— Кончайте разговоры, — недовольно сказал Сирякин. Кажется, он еще хотел спросить, кто я такой, узнать, почему чужие люди в студии. Не успел.

— Даю обратный отсчет, — скомандовал режиссер.

Я еще раз заглянул в сценарный план. Он был лишен художественных изысков. Прост, лапидарен и ясен. Даже мне.

Баранкин начинает передачу один в кадре.

Объявляет тему.

Комментирует черно-белую кинохронику.

На экране видны старинные здания, церкви, соборы, особняки.

Затем — павильон. Баранкин приглашает в студию Зосиму Петровича Казашникова.

Тот появляется с «сюрпризом» для телезрителей — макетом Троицкого кафедрального собора.

Так все и было. Вначале.

После кинохроники Баранкин, улыбнувшись, поприветствовал телезрителей и объявил тему передачи. Затем продолжил:

— Сегодня у нас в гостях историк, краевед, патриот города, неутомимый труженик Зосима Петрович Казашников. Здравствуйте, Зосима Петрович.

В кадре появился Казашников с огромным макетом Троицкого собора на вытянутых руках. Он с недоумением посмотрел на Баранкина.

— Здоровались уже, Юрий Антонович.

— Когда же? — притворно удивился ведущий.

— Только что. Перед началом.

— Ну, а телезрители, — Баранкин повернулся и дружески мигнул в глазок объектива, — они вас еще не видели…

— Извините, не подумал, — простодушно сознался Зосима Петрович. Он повернулся затылком к камере и сделал поклон Баранкину. — Здравствуйте, уважаемые телезрители! — При этом спина Казашникова перекрыла объектив.