Игорь Гриньков - Люди из тени

Не состоять в банде было просто невозможно. Благополучных подростков или регулярно избивали (один мальчишка даже стал инвалидом), или им приходилось откупаться. Неуютно чувствовали себя в родном районе мальчики-«ботаны» с очками на носу или вундеркинды со скрипочками в футлярах. Басану определенно нравилось находиться в преступной среде подростков. Это обеспечивало безопасность в своем микрорайоне и создавало иллюзию сопричастности общему делу. Правда, налагало и определенные обязанности. По первому свистку надо было, бросив все остальные дела, являться к месту сбора. Интересы банды стояли превыше всего.

Не надо даже говорить о том, что костяк группы составляли ребята из маргинальных семей, но были и такие, чьи родители день-деньской честно работали в поте лица, чтобы прокормить семью. Басан был не единожды порот суровым трудягой-отцом, однажды узнавшим, чем занимается и где ошивается его чадо.

Банда люто враждовала с такой же кодлой из соседнего микрорайона. Поэтому появляться в одиночку у соседей даже днем было чрезвычайно опасно; наверняка будешь измордован до полусмерти. Периодически между двумя бандами происходили массовые, бескомпромиссные, жестокие и кровопролитные драки; тогда в ход шли велосипедные цепи, бейсбольные биты, кирпичи, иногда — ножи. Битвы отличались особой беспощадностью к «неприятелю» и нередко заканчивались печальным исходом. Милиция активизировалась только в тех случаях, когда после таких побоищ кто-то становился калекой или когда чье-то мертвое тело отвозили в морг. А так всем было наплевать на существование этих опасных сообществ.

Цивилизованная, либеральная общественность предпочитала по- страусиному называть их неформальными молодежными группировками с антисоциальной направленностью. Действительно, одно дело — банда (звучит страшновато), другое дело, невинное — «группировка». В первом случае пахнет Уголовным Кодексом, поэтому надо принимать какие-то меры, во втором — можно ничего не делать. Хотя факт, что «группировки» курировались авторитетами из уголовного мира, ни для кого не был секретом. И многие из банды, особенно отсидевшие срок, потом прочно закреплялись в криминальной среде. Это был неисчерпаемый резерв для пополнения рядов взрослой организованной преступности…

Приобщение к наркотикам началось банально. Басан к этому времени учился в СПТУ. В один из летних вечеров он с группой ребят сидел на скамеечке разрушенной беседки; курили, болтали ни о чем. К ним подошел микрорайоновский взрослый мужчина Очир, из блатных, которого уважали все местные пацаны.

— «План» не хотите попробовать? Настоящий, чуйский. «Заторчите» сразу.

И протянул набитую анашой, угольком тлеющую папиросу, которую пустили по кругу. От такого предложения трудно было отказаться. Очень не хотелось выглядеть в глазах Очира слюнтяем, маменькиным сынком. Басан «поймал» кайф почти сразу, буквально после нескольких глубоких затяжек. Мрачноватый ландшафт полутрущобного микрорайона расцветился яркими неоновыми огнями, льющимися из окон квартир. Серые дома-пятиэтажки («хрущобы») стали менять свои пропорции, превращаясь в небоскребы — билдинги из стекла и стали. Затем Басана стал разбирать беспричинный смех. Любое слово или движение товарищей вызывало бурный хохот. Кайф от курения анаши оказался очень кратковременным, но таким необычным и не похожим на опьянение от спиртного, что это невозможно было передать словами.

«Парнишка «потащился» сразу. Из него выйдет толк!» — взял на заметку реакцию Басана на наркотик зорко следивший за ситуацией Очир.

У Басана отмечалась явная предрасположенность к «дряни». Почуял кровосос перспективу.

Когда Басан вернулся домой, на него напал страшный «жор». Он вымел из холодильника почти все съестное. В культурных, начитанных кругах такой аппетит назывался раблезианским, но в случае с Басаном все было проще: это было естественное побочное действие «травы».

Очир еще несколько раз бесплатно угощал ребят анашой, а однажды заявил, что в этом мире даром ничего не дается, за все надо платить. Он сам тратит немалые деньги на покупку товара.

Те из ребят, кто уже вошел во вкус и стал находить удовольствие во вдыхании наркотического дыма, оказались на крючке. Басан в том числе. Настоящего привыкания, конечно, не было и в помине, но так хотелось испытать еще разок сладкую, легкую эйфорию, так приятно туманящую голову. Чтобы заплатить Очиру за «косяк», они стали приворовывать из дома мелкие суммы денег или небольшие ценные вещи.

Читать дальше