Аарон Аппельфельд: Цветы тьмы

– В горах не говорят по-французски.

– Когда мы вернемся после войны, снова будем говорить по-немецки, правда?

– Полагаю, да, – сказала она как взрослая.

Только теперь он увидел, как она изменилась.

Она выросла, пополнела и стала больше похожа на юную крестьянку, чем на знакомую ему Анну. Кое-какие черты лица остались прежними, но стали более округлыми и полными.

– Анна! – сказал он.

– Что?

– А до конца войны ты не вернешься к нам? – спросил он и сам удивился своему вопросу.

– Мой дух все время здесь, но мое тело пока что должно быть в горах. А ты?

– Я пока что буду у Марьяны.

– У Марьяны?

– Такое впечатление, что она хорошая женщина.

– Надеюсь, что ты не ошибаешься.

– Мама тоже сказала мне, что она хорошая женщина.

– Как бы там ни было, остерегайся.

– Кого?

– Этих женщин, – сказала она и исчезла.

За миг до пробуждения Хуго успел увидеть, как Анна уменьшается до привычных ему размеров. Он так обрадовался, что она не переменилась, что от избытка чувств захлопал в ладоши и закричал «Браво!»

Он снова осмотрел чулан. Глаз остановился на цветастой широкополой шляпе, напоминавшей шляпы фокусников, которая висела на гвозде. Марьяна – фокусница, промелькнула у него мысль, ночью она развлекает посетителей цирка, а днем спит. Цирк ей как раз подходит. Тут же ему представилось, как она кричит по-птичьи, бросает высоко вверх шары и с изумительной ловкостью удерживает на голове три разноцветные бутылки.

Открылась дверь, и в проеме снова возникла Марьяна. На этот раз на ней было красивое платье в цветах, волосы собраны кверху, а в руках она держала тарелку супа.

– Прямиком с нашей кухни, – объявила она.

Хуго взял тарелку, уселся на свое место и сказал:

– Спасибо.

– Чем тут мой миленький занимался? – спросила она несколько искусственным голосом.

Хуго сразу заметил этот новый тон и ответил:

– Спал.

– Хорошее дело поспать, я тоже поспать люблю. А что видел во сне?

– Не помню, – сказал он, не раскрывая своих секретов.

– А мне снятся сны, и, к сожалению, я их помню, – сказала она и расхохоталась во весь рот.

Дома ни папа, ни мама не называли его «миленьким», «сладеньким» и тому подобными нежными словечками. Родителям претила такая словесная ласка.

Голодный Хуго мигом расправился с супом.

– Сейчас принесу тебе второе. Успел поиграть в шахматы?

– Я уснул, даже рюкзак не открывал.

– После еды можешь поиграть в моей комнате.

– Спасибо, – сказал он, радуясь тому, что слушается маминых наставлений.

Всего лишь день прошел с тех пор, как они расстались с мамой, а новое место уже не казалось ему чужим. Приходы и уходы Марьяны напоминали ему – возможно, своей периодичностью – мамины появления в подвале. Несколько часов назад ему показалось, что мама вот-вот войдет в чулан. Сейчас же он увидел, как она удаляется, скользя на волнах тьмы.

Тем временем вернулась Марьяна и принесла ему котлету с картошкой, сказав:

– Привет тебе от мамы, она добралась до деревни и останется там.

– Когда она придет навестить меня?

– Дороги сейчас опасные, ты же знаешь.

– Может, я к ней схожу?

– Для парней дорога еще опасней.

День превратился теперь для него в череду коротких снов. То это было парение в вышине, то плавание во тьме. Его внезапно разлучили с родителями и друзьями, и вот теперь он сидит в одиночестве на этом чужом полу, устланном длинными ковриками, с которых на него глазеют вышитые большущие коты. Странно: сообщение о том, что мама благополучно добралась до деревни, он не воспринял как добрую весть. Он всегда был убежден, что мама принадлежит ему. Иногда уходит, но всегда возвращается вовремя. И сейчас новость о том, что она жива, прозвучала для него как нечто само собой разумеющееся. Он еще не знал, что там, снаружи, каждое удавшееся передвижение – уже чудо.

Хуго вытащил из рюкзака шахматы, расставил фигуры на доске и сделал первый ход. Чтение книг и беседы до позднего вечера – эта часть жизни принадлежала маме. А шахматы и прогулки по городу и за городом принадлежали папе. Папа немногословен, он внимательно слушает и отвечает одним словом или двумя. Родители оба фармацевты, но у каждого свой мир. Шахматы – игра с множеством ухищрений, и папа Хуго играет отлично. Хуго знает правила игры, но не всегда проявляет необходимую осторожность. Он рискует без необходимости и, понятное дело, проигрывает. Отец не отчитывает его за поспешность и ненужный риск, а только мягко посмеивается, как бы говоря: кто рискует без нужды, обречен на неудачу.