Павел Мартынов - Пограничное состояние (сборник)

— Ну ты бы, Олег, еще личным примером показал личному составу, что-ли, как оно да куда! Ты, знаешь, вот что — побрейся, приведи себя в порядок. Завтра колонну отправляем в Термез за пополнением. Давай-ка дуй, там пару-тройку дней у тебя будет. Вот и отдохнешь. Смотри только — без дури, чтоб потом с опергруппой не пришлось объясняться.

— Товарищ подполковник, какой разговор, вы ж меня знаете, все будет о'кейно, тип-топ!

— Знаю, Олег, то-то, что знаю. Потому и предупреждаю — пей, но в меру, и с пьяными дураками не связывайся.

Бе-ее-е-е!!!

— Ты смотри, засранец, вдул-таки! Ай, молодца, знай наших! Ай да Боря, силен бродяга! Ты видел? Мужчина!

— А, Николай Иванович, задело? Я ж говорю — честь мундира…

— Так, отставить! Все. Пошел вон с глаз моих.

Утром Мишин уводил колонну в Союз.

А на бархане стояла «счастливая семейная» пара и качала бородами в такт покачиваниям тяжелых боевых машин.

Медикаменты вам не помогут.

Но существует другая сила, которая

одна стоит всех ваших снадобий…

Западная медицина базируется в основном на принципе излечения болезней. Восточная — на излечении человека. Русской же душе, вечно метущейся между Востоком и Западом, привыкшей с детства к таблеткам, уколам и клизмам, отнюдь не чужды и нетрадиционные формы лечения.

И что характерно — русского человека очень привлекают всякие методики, основанные на использовании энергии — внутренней, био, космоса и других ее разновидностей. И способен наш человек на достижения в этом вопросе, достойные внимания филиппинских врачей, тибетских лам и зороастрийских жрецов, вместе взятых. Короче, Гиппократ отдыхает…

Пустыня, припорошенная ночью мокрым декабрьским снежком, с утра снова умывалась дождиком. Вторая боевая группа возвращалась на базу после трехнедельного рейда заросшая, немытая и голодная. Не воевавшая, а стало быть, в этот раз и непобежденная. Но с одной «потерей».

С КШМки «выгрузили» лежащего на палатке бревном Ерофеича.

Ерофеич, в миру просто Володя, а в «войсках» — батя, к своим сорока годам уже был капитаном. Вдобавок к длинному послужному списку из ряда «пехотных» должностей и череды «строгих» благодарностей имел два ранения и хронический радикулит. Последний достаточно регулярно навещал Ерофеича, а в этот раз особенно трогательно настиг его после холодной ночевки на плато.

— Сынки, ити его мать, поаккуратней, бога душу! Ой, маманя, роди меня обратно…

— Ерофеич, ты не болтай. А то и правда, помрешь молодым — родне семью твою кормить, — балагурил замполит.

— Стыдно, Веня, стыдно и грешно смеяться над больным человеком.

— Ничего-ничего, Ерофеич. Сейчас в блиндажике на коечку тебя положим. У дока, я знаю, барсучий жир есть. Спинку разотрем, печку протопим. Поспишь, завтра как огурец будешь, а там и баньку организуем. Мужики мне с Хабаровска лимонничка подогнали. Ты в Союзе сколько не был?

— Чего вспомнил! Я из пустыни уж полгода не вылезаю.

— Вот-вот! А послезавтра борт будет на Термез. Там какая-то конференция комсомольская. Мы тебя и делегируем.

— Ага, тоже мне комсомольца нашел, так меня начман и отпустит.

— А мы объясним. Дядя Коля, он только снаружи грозный, а внутри — белый и пушистый. Он поймет. А там, Ерофеич… Сказки Шахерезады, «Тысяча и одна ночь»! Конечно, тебе лично тысячи ночей не обещаю. Но одна ночь у тебя будет! Розы на термезских газонах еще не отцвели, шампанское не высохло, а девушки ждут и любят героев. Найдешь себе красавицу — попроси, чтоб поплевала тебе на спинку и растерла. Говорят, змеиный яд помогает.

В блиндаже под оханье и кряканье Ерофеича наш док Васька растирал ему спину барсучьим жиром. Веня аккуратно нарезал колбасный фарш и готовил посуду. Ренат, прапорщик минометной батареи, меланхолично выдергивая из тротиловых шашек запалы, подкидывал их в буржуйку. Тепло… Сонливо…

Шашечки горели хорошо, долго, давая жар и потихонечку навевая сон. Веня все уже настрогал и теперь просто умирал от нетерпения.

— Вася, хорош уже! Ты ж ведь его до костей сотрешь! А я от голода сдохну. И нас похоронят. Но ты за это ответишь.

— Вень, ты лучше спой чего-нибудь. Я ж тебя не учу, как боевые листки писать.

Вениамин взял гитару и противным голосом затянул:

— «Вот умру я, умру я, похоронят меня-а-а-а…»

— Ну ты и зараза, Венчик, докаркаешься точно, смотри…

— Да я… — начал было говорить что-то замполит. — Э, э, э, Ренат, ты что творишь?!