Филипп Майер - Сын

Спустя полгода заработала первая буровая установка. После серии пробных взрывов Хэнк выбрал место на одном из старых пастбищ Гарсия. Он решительно (сначала ей это показалось отвратительным, а потом обворожительным) совал в рот кусочки породы, выхватывая их прямо из вибрационного сита. Нефть надо чувствовать на вкус, утверждал он, и если она хочет разбираться в этом бизнесе, то должна понять, каков он, вкус нефти. Рыхлый кусочек известняка, извлеченный с глубины в несколько тысяч футов, был влажный, грязный, отвратительно пах серой. Джинни коснулась самым кончиком языка, и ее чуть не вырвало тут же; да, вкус нефти, но с примесью чего-то горького или гнилого — все-таки эта штука пролежала в глубинах земли почти сто миллионов лет.

Ближе к вечеру большой дизель «Камминс» угрожающе загудел, бурильная колонна подпрыгнула и глубоко провалилась в дыру, а потом и вышка, мощная стальная конструкция, заскрипела, задрожала, словно не справляясь с тяжким грузом.

— Это плохо, — пробормотал Хэнк.

Мощность двигателя упала, шум стих, но рабочие вдруг деловито засуетились. Наверху произошло какое-то движение; верховой рабочий стремительно соскользнул по лестнице со своей платформы, пронесся мимо нее к ямам с раствором, и через минуту взревел насос.

Ничего вроде бы не изменилось, но все вокруг забегали как настеганные. Забавно. Она облокотилась на поручни.

Монтажник с помощником вскрывали мешки с баритом [110] Тяжелый шпат, в нефтяной промышленности используется для повышения плотности бурового раствора. и сыпали его в ямы с раствором; верховой рабочий качал раствор из резервуара.

Тут и она заметила перемены: труба, которая мирно откачивала буровой раствор в сито весь день, вдруг начала фыркать и плеваться жидкостью. Буровой раствор удерживает бур вертикально; эта жижа — единственное, что не позволяет газу вырваться из скважины.

Она занервничала. А через минуту что-то громко хлопнуло и фонтан грязи взмыл над талевым блоком. Резко запахло серой, Хэнк махнул ей:

— Убирайся оттуда!

— Почему?

— Мы сейчас взорвемся!

И тут же забыл о ней. Обращается с ней, как с девчонкой-несмышленышем. Ну уж нет, не выйдет. И Джинни осталась на месте. Она никогда ничему не научится, если будет убегать при первых же сложностях.

— Прочь с вышки! — рявкнул он, а она опять не подчинилась.

Хэнк отсоединил бур и отбросил плашки. Еще один фонтан грязи, более мощный, забрызгал ее с головы до ног.

— Уберись же к чертовой матери с вышки, Джинни! — Он швырнул ее в сторону лесенки.

Бросив изумленный взгляд, она наконец повиновалась. Но Хэнк уже вновь забыл про нее. Она присела на камень в нескольких ярдах в сторонке. Испугалась, не очень понимая, чего именно. С другой стороны, если что-то случится… оно и к лучшему. Она будет с ним до конца.

Минут через десять-пятнадцать фырканье прекратилось. Раствор опять потек в резервуар. Мужчины смеялись, хлопали друг друга по спине, и по тому, как быстро они говорили и нервно улыбались, она поняла, насколько сильно все перепугались. Сотни пустых мешков с логотипом «Бароид» разносило ветром.

Хэнк махнул мотористу, тот заглушил двигатель, и мужчины уселись рядом с подсобкой. Кто-то закурил, но Хэнк быстрым движением вырвал сигарету изо рта, загасил и тщательно притоптал пепел.

— Давай без этой ковбойской дурости, идет?

Парень кивнул.

— В следующий раз, — повернулся он к Джинни, — когда я велю уходить, ты уйдешь.

— Но как я научусь, если буду уходить, когда начинаются проблемы?

— Ты бы в любом случае ничему не научилась. Огненный шар видно было бы даже из города.

Работяги обессиленно повалились на лавки. Мастер бродил туда-сюда, костеря насос.

— А что случилось? — осторожно поинтересовалась она.

— Иногда газ начинает рваться наверх без всякой причины. Все делаешь правильно, но с этим все равно не совладать.

После этого случая она не хотела и на шаг отходить от Хэнка. Если он окажется на буровой в момент взрыва, она должна быть рядом. Она больше никогда не останется в одиночестве.

25 июня 1917 года

Вечером Мария заглянула ко мне в кабинет. Я давал ей машину съездить в Карризо, втайне надеясь, что она не вернется.

— Напугала?

— Немного.

А я ведь и вправду ждал, что она уедет навсегда. Осознав это, успокоился и опечалился одновременно.

— Сколько книг… — Она рассматривала комнату. — Ты здесь ночуешь?