Александр Попов - 54 метра

— Здравствуйте, вы — Попов? — спросил офицер.

— Да! — ответил я.

Сделав знак рукой, он отпустил автомобили, и мы остались одни.

— Ну, как там Наташка? Нормально? Где хочешь служить? Если хочешь, можешь у меня писарем сделаться.

— А? У? Гу? Ы? — не зная, как себя вести и как попытаться ответить хоть на один вопрос, я издавал подобные звуки, мотая головой, подобно шарнирной игрушке на «торпеде» машины, в разные стороны, но больше вверх и вниз. А он не останавливался, демонстрируя деловую хватку.

— Сигареты есть? — и, не дождавшись ответа, вынул из своего дипломата и всучил мне в руки блок «Тройки».

— Спа… — хотел я проявить воспитанность и отказаться, но был снова перебит.

— Есть хочешь? — и вручил полдюжины магазинных пакетов вафель и печенья.

— Спа… — снова постарался отблагодарить офицера, но он продолжил:

— Может, денег нет? — и дал мне три красные сотенные купюры.

— Товарищ капитан первого ранга, разрешите обратиться! — начал официальное обращение я, наконец, дождавшись своей минуты.

— Бля-я-я, ну, что ты заладил: «Разрешите, бла, бла, бла», мне этой уставщины за весь день еще в уши пихать килограммами будут, так что давай без нее обойдемся. Лучше говори просто и по делу.

— Я хочу в Гремиху.

— Давно я таких оригиналов не встречал. Может, еще раз подумаешь? К себе возьму. Будешь туда-сюда бумажки носить при штабе. Служба пройдет — не успеешь оглянуться.

— Нет, — отрезал я. — Я уже обо всем подумал. Я уже пять лет живу и варюсь в огромных людских массах, где у каждого свой характер, свое настроение. И поверьте мне на слово, я устал от них. Мне хочется служить в маленькой отдаленной части, на краешке земли. Там, куда проверку отправляют, как в наказание самой проверке. Большего зла, чем исходит от людей, ни от кого не исходит. Чем меньше людей, тем меньше зла. Понимаете?

— Понимаю. Но этим местом пугают уголовников, призванных и попавших к нам. Поэтому я еще раз спрашиваю. Ты уверен?

— Уверен на все сто процентов. Поверьте, это обдуманное решение и, в любом случае, отмене не подлежит, — говорю я четко, с серьезным лицом.

— Как скажешь. Сегодня же сделаю на тебя запрос.

Он садится в подъехавшую черную «Волгу» и уезжает. А через неделю пришел мой вызов в гарнизон «Летающих собак». Пораспределению со мной отправляли еще троих. Итого: нас четверо, тех, кто будет со мной служить где-то на краешке земли.

Шторм на теплоходе «Клавдия Еланская» кидал нас вверх и вниз, влево и вправо. Переваренная еда выскакивала из нас при особо сильных толчках корпуса и падала на зеленый ковролин. Я, зная особенность морских путешествий и причуды вестибулярного аппарата, много не ел перед путешествием, ограничившись пачкой сухих галет. В гарнизон, куда нас везли, можно было попасть теплоходом и вертолетом. Второй вариант был отметен сразу по причине дорогостоящего топлива и отсутствия острой необходимости нашего срочного присутствия на рубежах Родины. Хотелось скорее стать на землю и почувствовать твердь без шатаний. «Молодых», то есть, нас, забрал, как всегда, какой-то уродец с манией величия. Он рассказывал нам о трудностях жизни на новом месте, зачем-то сгущая краски.

— Заткнись, старлей. Незачем молодых пугать. Приедем, по месту разберемся. А так только панику наводишь. Небось, сам в кабинетике сидишь и бумажки катаешь? А то, о чем ты рассказываешь, в новостях увидел. Так? — спросил я.

Старлей охренел от такого обращения и, сотрясая своим пятым подбородком, на котором росла ужасная бородка, похожая на кучу лобковых волос, прошипел:

— Старшина, застрелю тебя в карауле. Местность глухая. Тундра. Съедят тебя звери.

— Не горячись, вот увидишь, в твое распоряжение не попаду. Мой дядя — адмирал Попов (старая выдуманная тема), слышал о таком? И у тебя-то духу меня убить не хватит, а вот я стукну тебя по темечку и, смазав маслом твое жирное тело, в иллюминатор попытаюсь пропихнуть. И будет оно плавать по мировому течению-Гольфстриму. Но не обольщайся, что говно и не утонешь. Вода здесь плюс пять градусов. Через двадцать пять минут умрешь от переохлаждения, прежде чем пухлыми ручками сумеешь догрести до берега, где и не растет-то толком ничего. Или лучше, придушу тебя твоими же шнурками, чтобы наверняка. Никто ничего не докажет, потому что твое тело обглодают рыбы и оно даже не сможет всплыть из-за отсутствия мяса. И где-то далеко твоя мама купит жирную селедку, которая глотала куски твоего жирного тела и съест ее, облизав жирные пальцы.