Рене-Виктор Пий - Обличитель

— Но все же, — заметил я, мучительно стараясь вернуться к реальности, — что произойдет сегодня ночью? Откуда эти мысли о смерти? Уж не собирается ли Рустэв, воспользовавшись темнотой, заколоть вас кинжалом, чтобы занять ваше место? Кто может желать вашей смерти?

— Уж во всяком случае, не вы, это единственное, в чем я уверен… Что же до остального — посмотрим. А теперь мне надо уходить. Не портите себе кровь из-за моей жены, я знаю, что она спит с заместителем директора по прогнозированию, и знаю почему. На деле, как видите, хотя это и не бросается в глаза, я самый осведомленный человек на предприятии. Разве это не естественно? И не соответствует моей репутации? Разве я не генеральный директор?

С этими словами Анри Сен-Раме встал и, попрощавшись, удалился. Я тотчас пошел принять душ, но на сей раз эта процедура не придала мне бодрости. С затуманенной головой я снова отправился на предприятие.

Моя секретарша в сильном волнении вошла ко мне в кабинет и сообщила:

— Мсье, я не знала, куда вы ушли, идите скорей — президент Макгэнтер хотел вас видеть еще час назад.

«Каждый ведет свою игру», — подумал я. И в ту же минуту задал себе вопрос: уж не вовлек ли меня Сен-Раме в свою игру и не собирается ли Макгэнтер впутать меня в свою? Я как-то упустил из виду, что ни президент, ни генеральный директор не были невинными младенцами, и тот и другой добились успеха, раздавив на своем пути множество людей, и среди них было немало почти таких же умных и хитрых, то есть таких же циничных, как они сами, — такова была в те времена плата за восхождение по служебной лестнице в гигантских и транснациональных компаниях. И тут мне пришло в голову, что, вместо того чтобы наивно удивляться своей встрече в кафе с президентом компании в белом свитере или печалиться о судьбе генерального директора, мне лучше было бы позаботиться о собственной безопасности. Какая операция развертывалась на моем предприятии? Не было ли все это куда серьезнее и значительнее, чем я воображал? Для чего понадобилось президенту и генеральному директору тратить время на возню со скромным директором по проблемам человеческих взаимоотношений?

А может быть, сотрудники штаба, так же, как и я, были лишь игрушками в руках этих господ? Пешками в игре, смысл и правила которой ускользали от нас?

Ральф Макгэнтер принял меня в кабинете Ронсона. Он был один. Я уже вполне овладел собой и теперь был полон недоверчивости и агрессивности. Макгэнтер встал мне навстречу.

— Итак, господин обличитель, как вы себя чувствуете?

Я решил больше не вступать на этот опасный и скользкий путь и решительно возразил:

— Господин президент, мне крайне неприятно вас разочаровывать, но я вынужден повторить: я не обличитель и к тому же не имею понятия, кто он.

Макгэнтер почувствовал твердые нотки в моем голосе и на минуту нахмурился, но лицо его тут же приняло игривое выражение, и он продолжал в том же тоне:

— Я не прошу у вас вторичного признания, вы уже все сказали мне в кафе, помните?

На секунду лицо его стало жестким. Я горько пожалел о своем поведении в кафе. Мне расставили явную ловушку, и я бросился в нее с закрытыми глазами. Руководители искали жертву и нашли ее в лице несчастного, наивного директора по проблемам человеческих взаимоотношений. Такая жертва всех устраивала, ибо, объявив меня виновным, они спасали репутацию руководящих сотрудников штаба, всех этих технократов и псевдоэкономистов. Если бы виновным был признан один из них, тогда пострадали бы авторитет и положение всех менеджеров, возглавляющих западные, американские и японские предприятия. И то, что это несчастье случилось у «Россериз и Митчелл», приобретало символическое значение и увеличивало размеры причиненного вреда. Это затронуло бы целый мир понятий, целую систему представлений. В то время директор по проблемам человеческих взаимоотношений был лицом второстепенным, далеким от управления, далеким от привилегированных отделов торговли, ценообразования, пультов управления, операций с cash-flow. Значит, я был удобным кандидатом, заранее предназначенным стать козлом отпущения, некой искупительной жертвой для персонала предприятия, профсоюзов и общественного мнения. Теперь я разгадал ловушку во всей ее гнусности и с ужасом представил себе, как будет разворачиваться сценарий: сегодня ночью мы спустимся в недра подземелий, и там в полном мраке меня схватят, потребуют, чтобы я признался, и осудят. Безропотная невинная жертва.