Орхан Памук - Мои странные мысли

Абдуррахман-эфенди.Тяжело, когда твоя дочь сбегает. Если не хватаешься тут же за оружие, стреляя во все стороны во тьму, за спиной тут же поднимается шепот: «Отец знал». Всего четыре года прошло с тех пор, как одна красивая девушка была похищена средь бела дня тремя вооруженными бандитами, когда работала в поле. Ее отец пошел к судье и убедил того послать за ними жандармов; целыми днями мучил он себя мыслями о том, что за ужасы происходят с его дочерью, но все равно не смог избежать сплетни: «Ее отец все знал». Я снова и снова просил Самиху рассказать мне, кто похитил Райиху, я даже сказал ей, что побью ее, если она будет продолжать меня сердить, но она, конечно, мне не поверила – мои дочери знают, что я не способен даже надрать им уши, – и я не выжал из нее ничего.

Чтобы сплетни в деревне утихли, я отправился к мировому судье в Бейшехире. «Ты ведь даже не смог спрятать паспорт своей дочери, – попенял он мне. – Ясно, что девушка сбежала по собственной воле. Правда, ей еще нет восемнадцати, так что я могу выдвинуть обвинение. Я могу послать за ними жандармов. Но тогда, если злоба твоя пройдет и ты решишь простить зятя, разрешишь им пожениться должным образом, тебе долго придется иметь дело с этим судом. Иди в кофейню и хорошенько обо всем подумай, и, если не передумаешь, я здесь».

По пути в кофейню я зашел в столовую «Кырык Кепче» поесть чечевичного супа и прислушался к разговорам за соседним столом. Там говорили, что в Обществе защиты животных вот-вот начнется петушиный бой, и я пошел за ними. В общем, так я и вернулся в деревню, не решив, что делать. Месяц спустя, сразу после Рамазана, через Ведиху дошли кое-какие новости: Райиха в Стамбуле, у нее все хорошо, она беременна, а человеком, с которым она сбежала, оказался Мевлют, двоюродный брат ее мужа Коркута. Ведиха видела этого придурка Мевлюта и знала, что он совершенно нищий. Я сказал: «Никогда не прощу их», но Ведиха уже поняла, что прощу.

Ведиха.Райиха появилась у нас на Дуттепе как-то раз вскоре после праздника Разговения [50]тайком от Мевлюта. Она рассказала, что очень счастлива с ним и что ждет ребенка. Затем она обняла меня и заплакала. Она рассказала, как ей одиноко, как все ее пугает, и поведала, что хочет жить так, как привыкла в деревне, со своими сестрами, в семье, среди деревьев и цыплят, другими словами, в доме с садом, как наш на Дуттепе, – а не в облезлой тесной лачуге. На самом деле милая моя Райиха просто хотела, чтобы наш отец перестал говорить: «Не может быть свадьбы у сбежавшей девушки» – и просто простил ее, позволив ей гражданский обряд и свадьбу. Не могу ли я уговорить всех помириться, успокоить Коркута и моего тестя Хасана, не тревожа чувств моего отца, и решить все это прежде, чем ребенок в ее животе слишком вырастет? «Посмотрю, что можно сделать, – сказала я. – Но вначале ты должна еще раз поклясться, что никогда не скажешь ни папе, ни кому-либо еще, что в этом принимал участие Сулейман и что я передавала письма Мевлюта». Райиха, беззаботная по натуре, тут же поклялась. «Я уверена, что каждый в душе рад тому, что я сбежала и вышла замуж, потому что теперь очередь Самихи», – сказала она.

Коркут.Я ездил в Гюмюш-Дере и после недолгого разговора с рыдавшим у меня на руках тестем-горбуном я убедил его простить свою дочь Райиху. Я был вначале слегка раздражен, потому что он вел себя так, будто я участвовал в побеге (позже я понял его тон как знак того, что он знает, что Ведиха и мой брат Сулейман приложили к этому руку), но на самом деле он был доволен, что Райиха вышла замуж, – просто его бесило, что Мевлют спер его дочь даром. Чтобы улестить его, я пообещал помочь починить обрушившийся забор у него в саду; позже я переслал ему две тысячи лир с Ведихой.

Мевлют встревожился, когда узнал, что Горбун Абдуррахман простит их только при условии, что они приедут в деревню, чтобы извиниться и поцеловать ему руку. В ходе такого визита Мевлют неизбежно должен был встретиться лицом к лицу с красавицей Самихой – предполагаемым адресатом всех его писем, – и он был уверен, что не сможет скрыть смущение, когда увидит ее. Мевлют не спал все четырнадцать часов, что они ехали на автобусе от Стамбула до Бейшехира, думая о такой перспективе, пока Райиха посапывала рядом, как ребенок. Самым сложным было скрыть затруднение от Райихи, которая радовалась, что все разрешилось наилучшим образом. Мевлют боялся, что, даже позволив себе думать об этом, он даст Райихе повод для ревности. Райиха почувствовала, что ее мужа что-то гложет. Когда они пили чай на автобусной станции с заправкой «Дагбаши», где автобус остановился ненадолго посреди ночи, она наконец спросила: «Ради Аллаха, скажи, в чем дело?»