Ольга Скубицкая - Нф-100 - Небо в зеленой воде

Мысленное пространство очистилось, даруя временную свободу Я - Арине, лишь утонченно прекрасное лицо мужчины плыло по краю сознания. Освободившееся место не преминуло наполниться очередной очень контрастной и неожиданной порцией мыслей Я - Арины. Голос пел на английском языке, и оскорбления, которые не посчастливилось застать Я - Арине в теле Я - Прошлой, соответственно, тоже выражались английскими словами, что не удивляло, но улавливалась во всем этом одна странная, не замечаемая ранее особенность. Я - Этха говорила и думала на древнеегипетском языке, Я - Элиза на итальянском, а в этой жизни Я - Прошлая на английском. Я - Арина после экскурсий в прошлое вспомнила каждый из этих языков, но воспринимала их, подслушивая на задворках сознания, одинаково, словно это один и тот же родной язык.

'Тогда на каком же языке я думаю, посещая прошлые жизни? - задалась вопросом Я - Арина. - На каком языке я думаю в данный момент?'

То, что это не русский и не английский, что было бы логично предположить, стало понятно сразу. И вот, что интересно, название данного языка Я - Арина не знала, да и, прислушавшись к себе, поняла, что само звучание мыслей, если можно так выразиться, было не похоже ни на один из уже известных памяти языков. Слова обычные и понятные, но всплывали они каким-то чуждым сочетанием световых вспышек. Я - Арина попыталась представить, как бы они звучали, произнесенные вслух и отчетливо поняла, что язык, на котором Я - Арина думала, путешествуя по волнам памяти, не приспособлен для выражения речевым аппаратом. Это было совершенное сплетение мерцающего света, гармоничное и прекрасное. Стало ясно, что этот, так называемый мысленный язык объединяет все мои жизни, но при этом не принадлежит ни одной из них, оставаясь обособленной деталью, свойственной только внутренней сущности.

Между тем песня отыгрывала последние аккорды, голос встрепенулся витиеватой музыкальной фразой и постепенно затих, сойдя на нет. Мрачные и прожигающие как кислота размышления Я - Прошлой снова заполнили голову, ограничивая Я - Арину. Они стремились отыскать выход из сложившейся ситуации, но находили его лишь у подножья скалистого обрыва, лишь в скорой и освободительной смерти. Страшно было вслушиваться в их черную глухую обреченность. Молоденькая девушка с каждым мигом все сильнее убеждала себя пожертвовать жизнью ради счастья любимого человека, наивно считая, что другого выхода нет. Всеобъемлющее чувство настолько поглощало, что Я - Прошлая спокойно думала о своем жертвоприношении, сожалея и оплакивая лишь не способную сбыться мечту просыпаться и засыпать рядом с обожаемым мужчиной.

Слушая, Я - Арина уже вторично подверглась силе настоящего чувства, ведь Я - Элиза знала о нем все. Преклонение и служение одному единственному человеку приобретало ужасающие масштабы, пронизывая все тело непередаваемой бескрайней нежностью. Любовь так плотно заполняла сердце, вытесняя остальное, что для себя там просто не оставалось места, она была огромна и несоразмерна с хрупким тонким телом, казалось странным, как весь этот объем эмоций умещается внутри. Чувство наполняло каждую крохотную частичку Я - Прошлой, стремясь вылиться наружу и прикоснуться к желанному объекту, к тому же, ощущалось в нем нечто исключительное, непознанное, святое. Его не загрязняло эгоистичное желанием обладать, напротив, оно было настолько искренне и светло, что удивительно, как еще не просвечивалось сиянием сквозь тонкую кожу невзрачной девушки.

Я - Арине хотелось кричать, переубеждать, уговаривать. Как жаль, что прошлое не могло услышать будущее. Хотелось вопить о том, что Я - Прошлая исключительно индивидуально прекрасна в своем умении испытывать чувства, в своей доброте и искренности, растолковать, что только за это уже стоит себя любить, ну хотя бы чуточку, что можно найти другой, не фатальный выход. Но куда там...

На краткие минуты наступила передышка, пауза заполнялась лишь все тем же незабвенным образом, на этот раз дополненным воспоминанием о приятном обволакивающем мужском голосе. В Я - Арине больше не осталось и доли насмешки и скептицизма, как бывало в гостях у Я - Элизы.

'Как жестока порою жизнь, мои воплощения были такими разными, в чем-то счастливыми, а в чем-то несчастными одновременно. Если бы появилась возможность соединить в одном человеке целеустремленность, твердость и царственность Я - Этхи, гармоничность и всепрощение Я - Элизы, божественный голос, доброту и бескрайнее умение любить Я - Прошлой, несгибаемую уверенность в себе и в реализации любой, даже самой несбыточной цели Я - Арины, то получился бы идеал, незыблемый, совершенный, недостижимый, и, наконец-таки, счастливый', - думала Я - Арина, а слезы все бороздили проторенные дорожки по нежным щекам. Но пришлось тут же опротестовать свою же глупую идею, представив в одном человеке все эти качества и поняв, что их невозможно связать воедино. Например, исключительной красоте гордыня мешает соединиться с умением бескорыстно любить. Зачем любить кого-то еще, если объект любви уже существует так близко, ослепительно отражаясь в зеркале, только рукой подать. Абсолютную целеустремленность редко можно повстречать под руку с добротой, поскольку первая в большинстве своем означает умение переступать через все, а порой идти даже по трупам. Твердость же, приняв благородный порыв за неуместную жалость, непременно вступит в конфликт с желанием простить даже самое страшное предательство. Конечно, из всего этого существуют исключения, но они слишком редки и сомнительны.