Б А - Введение в человечность

Я слушал и никак понять не мог, куда он клонит. Тычков, меж тем, продолжал:

- С другой стороны, сколько у нас, Сервелант Николаевич, никчемных людишек по тюрьмам и лагерям сидит. Тело здоровое, а в голове, в лучшем случае, ветер. Вместо того чтобы работать на благо государства, грабят, убивают, насилуют. А мы с вами должны их еще и содержать за свой счет. Ну что они для страны делают? Кирзовые сапоги шьют, рукавицы, лес валят? Лес, мой дорогой, должны машины валить. А кирзовых сапог на складах еще на три поколения вперед хватит... Вот и думаю я...

- Совместить прекрасное с полезным, - ляпнул я невпопад и понял, что сморозил глупость.

Дон Педро резко на каблуке ко мне повернулся и положил руку на плечо.

- Вы почти правы, уважаемый Сервелант Николаич, почти правы. Как вы думаете, в наших ли силах в здоровые тела никчемных людишек, отбывающих в местах не столь отдаленных, умы великие вселить, продлив тем самым жизнь нужных государству людей? Способны ли мы такую задачу осуществить? Возможно ли это в принципе?

- Ничего невозможного нет, Лев Макарыч, - отвечаю, - вопрос в другом.

- В чем же, дорогой мой Сервелант Николаевич?

- В этике, - говорю, - кто ж из нормальных людей добровольно свое тело для эксперимента предоставит? И кто ж из настоящих ученых такие эксперименты проводить станет по доброй-то воле?

Дон Педро улыбнулся на мою реплику:

- Эх, Сервелант Николаевич, Сервелант Николаевич, дорогой... Кто ж спрашивать-то будет, а? Ну, посудите сами, зачем нам кого-то упрашивать или вербовать, когда на то специальные уполномоченные органы имеются. Уговоры - не наша с вами забота, понимаете?

- Понимаю, - говорю, - но позвольте узнать, Лев Макарыч, при чем тут я. Вы, по-моему, сами вполне справитесь с реализацией ваших идей. Я так думаю, что вполне у вас получится.

- Что верно, то верно. Но мне, понимаете ли, союзники нужны и сподвижники, кто в задумываемое нами дело будет верить свято. А я, учитывая ваше прошлое, думаю, что такой сподвижник мною уже найден, не так ли?

- Какое, - делаю удивленный вид, - мое прошлое? Обычное прошлое, как у всех. Детство, отрочество, юность, как великий Максим Горький говорил.

- Э-э, нет, Сервелант Николаевич, - и смотрит на меня хитро, - не скажите. Максим Алексе... тое есть, Алексей Максимович тут ни при чем. Я ж все знаю, сам я такой же, как и вы. И если вы думаете, что сержусь я на вас за то нелепое недоразумение, что год назад вышло, то глубоко заблуждаетесь. Если б не вы, дорогой мой Сервелант Николаевич, влачил бы я свое жалкое существование завлаба-неудачника, спивался бы потихонечку и окончил свою жизнь под каким-нибудь некрашеным забором. Так что, наоборот, спасибо вам огромное. Обиды и зла я на вас не держу. И на Николая Ивановича тоже, знаю, что человек он слишком порядочный... В этом-то и беда...

- Это в чем, Лев Макарыч, беда, - не понял я, - в порядочности?

- В ней, дорогой мой, именно в ней. Поэтому сейчас здесь вы сидите, а он в отпуск отправляется, из которого, я надеюсь, он в наш с вами институт уже не вернется.

- То есть как, - переспрашиваю, - не вернется?

- А так. С его-то мозгами, да с тестем-академиком он не пропадет. Вы не беспокойтесь за Николая Ивановича. Я, надеюсь, вы примете мое предложение?

- Уж не лабораторию ли вы мне отдать хотите? - начал понимать я, к чему он клонит.

- Именно лабораторию, дорогой мой Сервелант Николаевич, именно лабораторию. И целый сектор, коль пожелаете. А если переживаете, что научной степени у вас никакой, то не стоит беспокоится. У меня такие связи, что через полгодика вы кандидатом наук станете, через пару лет - доктором. Ну, как?

Я, хоть и ожидал такого поворота в последние минуты нашего разговора, все равно паршиво себя почувствовал. Виду, правда, не подал.

- Можно мне подумать, Лев Макарович? - спрашиваю. - Сами понимаете, вопрос серьезный. Надо поразмыслить.

- Поразмыслите, Сервелант Николаевич. Конечно, поразмыслите. Я вас не тороплю. До пятницы, надеюсь, определитесь? Идите, дорогой мой, думайте. Но помните, что не только колбасу в человека превратить возможно. Наоборот-то, милый мой Сервелант Николаевич, гораздо легче. Всего лишь обычнейшей мясорубочки достаточно... А вы думайте пока, думайте...

Я вышел из кабинета и уселся на стул в приемной.

- Что с вами, товарищ Московский, - испуганно посмотрела на меня Зина, - сердце? Валидол будете?

- Давай, - отвечаю, - Зинаида, свой валидол. Сколько таблеток составит смертельную дозу, не знаешь?

- Типун вам на язык, Сервелант Николаевич! Сплюньте!