Александра, Плотникова - Нф-100 - Небесное Сердце-1. Игры с Черной Матерью

"Ну, я" - отвечаю. А он:

- А ты знаешь, что мы обычно с такими умными делаем? Или мозги кастрируем, или в утиль отправляем. Потому как железякам вроде тебя много думать вредно.

Я бы сказал, что похолодел, потому как при этих словах мне стало совсем стремно, но холода никакого не было. Только внезапно свалившаяся на мою голову удача как-то резко закончилась. И я ещё раз убедился, что ей, как девке на шоссе, верить нельзя. А ведь ничем хорошим попадание в закрытую лабораторию закончиться не может, шланг мне в задницу!

Как знал, зараза эдакая, с чего надо разговор начинать. Предложений ноль. Зато запугиваний хватило, чтоб привлечь всё мое внимание. А я и повелся сразу на угрозы. Идиот, что ещё скажешь. Но деваться-то было некуда.

"За что?! Я же ничего не сделал!"

Майор зашипел, змея-змеей, а я торчу в этой гребаной стойке с блокиратором перед ним, как музейный экспонат, шевельнуться не могу. А раздавить гада хочется. Но ведь и страшно стало. Поймал, зацепил за последний шанс на жизнь. Затянул свой поводок.

- Вот именно, что пока ничего! - распинался он, довольный эффектом. - А дай таким как ты умникам подобное оружие, да оставь ещё мозги впридачу -- вы же полгалактики разнесете!

"Тогда какого хрена вы меня подобрали?! - не выдержав, возмутился я. Ведь логика, куда ни плюнь -- кривая! - Оставили бы подыхать, и вся недолга! Нехрен было теребить, если все равно собираетесь отправить на свалку!"

Он что-то сделал рукой у себя в кармане.

И ощущения, если можно так выразиться, вернулись ко мне. Вернее, не ко всему мне. Только к тому куску кристалла, который был мной. Которым был я.

И это было похлеще, чем самая изощренная попытка яйца оторвать... Это было больнее. Во много раз больнее. Кричать было нечем, и кажется, я униженно выл чем-то, способным издавать хоть какой-то звук. Человеческое тело милосердно -- оно умеет вырубаться, чтобы не слышать боль. Проц брать таймаут не умеет, Сердце отключить нельзя.

И даже упасть, чтобы скорчиться жалкой кучей страдающего железа, я не мог.

- Что? Приятно? - с довольной рожей экспериментатора-садиста спросил этот гад. - А если мы увеличим мощность?

Звук это был, или какое-то их там долбаное излучение - я не знаю. Но в следующие минуты я, как никогда в своей дрянной жизни, мечтал сдохнуть. И когда кошмар, наконец, закончился, я мог лишь тихо скулить внутри своего камня. Полчаса, а может и больше, ко мне даже никто не подходил. И только когда я снова стал понимать то, что слышу, Кантер заговорил со мной.

- А теперь слушай сюда, умник. Помни, на каком крючке ты сидишь. И знай, что если будешь выпендриваться, то быстрой отключки ты не получишь. Руки у нас длинные, а система надежная. Шаг влево, шаг вправо - последует наказание. А потом, возможно, мозги урежем и будешь летать дальше. Зря что ли денег вложили.

"Зачем?!"

Майор понял вопрос правильно.

- Потому что кто-то должен разумно управлять остальным безмозглым скопищем. А если будете хорошо работать - получите поблажки.

Так я и стал выставочным экспонатом на поводке. Образцовым, мать его так, полиморфом с "выслугой за боевые вылеты", цирковой собачкой, пляшущей, когда прикажут. Мне даже -- какая честь! - оставили имя, превратив его в кличку. Тоже якобы в качестве привилегии.

Наверное, им было плевать на то, что они сеют в нас ненависть. Они крепко держали нас, и были полностью уверены в собственной безнаказанности. Ведь когда пропадает почти всё, что когда-то делало тебя человеком, страх боли становится вдвойне надёжной привязью. И ведь я добровольно впрыгнул в этот ошейник после того разговора. Надеяться вернуться обратно в тело было глупо, но хотелось хоть как-нибудь жить. Пусть выполнять пока их указания, избегать боли, но думать, жить, осознавать! Правда, до сих пор я гадаю, почему именно я ему сдался говорящим и думающим. Подфортило мне так знатно, или я чем-то был ему медом намазан? Вот уж без понятия. Всякую мысль о возможности неповиновения приходилось держать так глубоко при себе, чтобы даже тени её не проскользнуло на мониторах. Всякое ворчание или несогласие -- тем более.

Единственное, что не возбранялось никак -- это слушать. Никто ничего мне объяснять не собирался, крупицы информации я вылавливал сам из разговоров техников. Меня и ещё девятерых бедолаг ждал полигон -- жуткая планета, куда полиморфов забрасывали десятками и учили выживать прямо так, в реальном бою. Дожил до прибытия транспортного корабля -- молодец, нет -- никто забирать не будет. Чтобы не подохнуть идиотом, я решил хоть как-то понять, что из себя представляет мое новое "тело", даром, что нихрена в технике не смыслю.