Александра, Плотникова - Нф-100 - Небесное Сердце-1. Игры с Черной Матерью

Так и стоит с тех пор этот несчастный одинокий кирпич на вершине центральной башни, как неприкаянный, а служители лишь сдувают с него пыль, да боятся пошевелить. А вдруг что случится! Суеверные...

Народ любил золотокаменную громаду Дворца. Это был символ эпохи, знамя мира, да просто красота неописуемая. Особенно в лучах солнца на восходе, когда камень переливался, словно настоящее золото. И лишь один человек, не стесняясь, мог заявить, что натерпелся этого строения со всеми его неотъемлемыми обитателями на всю оставшуюся жизнь и больше радости никакой оно у него не вызывает. Лаккомо, вице-король торийский, генерал федеративной эскадры и просто брат, которого мрачно ожидал сейчас Эйнаор Сан-Вэйв в своем кабинете.

Наверное, только привычка отбивать размеренную дробь пальцами по столу в моменты ожидания оставалась у братьев общей. В остальном -- манеры, речь, даже внешность у обоих совершенно разнились. Особенно сильно это стало заметно после кончины отца.

Он покинул мир, или как сказали жрецы "взлетел со своим ветром к Нефритовой Горе" почти двадцать лет назад. И с тех пор всё изменилось.

Лаккомо окончательно стал замкнутым, нелюдимым и абсолютно холодным человеком. Придворные разлюбили его и позволяли себе отпускать колкие замечания. Немногочисленные двоюродные, троюродные и прочие родственники ехидно интересовались каждый раз, зачем же пожаловал на родину его недосягаемое святейшество...

Лаккомо сам признавался брату, что поводов для визита у него нет, а ядовитое придворное общество он терпеть не может, оскомину, дескать, набило. Как ни упрашивал Эйнаор оставаться подольше, какие бы причины не находил -- в ответ звучало жесткое, как камень дворцового шиарданита и категоричное "Нет". В этом был весь Лаккомо -- упрётся, что тот кирпич, и ни влево, ни вправо. Хорошо хоть ради брата с Учителем всё ещё спускался на Торию.

Иногда Эйнаору начинало казаться, что не будь его и Даэррека, то брат так бы и засел безвылазно на вверенных ему дочерних планетах. А не будь тех планет -- пророс бы корнями в свой корабль.

Но вот что-то внеплановое, внережимное, некалендарное подстегнуло Лаккомо вызвать Эйнаора на связь по закрытому каналу и бросить короткое сообщение в армейской манере: "Буду через трое твоих суток. Поговорим в кабинете". Всё это время торийский король мучился предположениями и подозрениями, размышляя над тем, какой ветер и что насвистел брату в уши.

Лаккомо был пунктуален до въедливости, а потому ровно через трое суток с момента получения сообщения, ни часом раньше, ни часом позже, его величество терпеливо сидел в своем кабинете в центральной части дворца на пятидесятом этаже -- и ждал. И отбивал пальцами по столу монотонную дробь.

Через пятнадцать минут и ещё тридцать два удара пальца по полированной деревянной столешнице, дверь в кабинет распахнулась, являя Эйнаору вторую по популярности персону всей Тории после него. С совершенно бешеным взглядом и взъерошенными волосами, будто он только что лично преодолел полгалактики "вплавь" в одном скафандре. Или пробежал как в прежние времена -- Лазурный Берег поперёк. Или отбивался врукопашную от стаи родственников во главе с тётушкой. Должно быть, эти родственники ещё клевали по мозгам и вились кругами, отлетая от ударов и возвращаясь вновь, как в дешевых проигрывателях снов. В общем, фантазия Эйнаора ни на шутку разыгралась в этот миг от столь редкого зрелища, Но первая же фраза Лаккомо, ножом брошенная с порога, разбила все красочные картинки вдребезги.

- Эти штуки разговаривают!

Оглушительно хлопнула деревянная дверь, и кабинет снова заволокла лёгкая "ватность". Охранные контуры, заложенные в стены ещё далёкими предками, замкнулись, защищая братьев от любого прослушивания.

Эйнаор медленно выдохнул.

Они были не просто близнецами -- медиумами вне категорий. Оба были достаточно осведомлены о делах друг друга. Потому каждый обязан был знать, о чём думает второй.

Эйнаору хватило одной фразы, чтобы не просто понять, о чём идёт речь, но и поймать образ напуганной груды металла в шлюзовом отсеке. Прочувствовать то, что чувствовал Лаккомо, стоя перед этим странным и страшным существом, не вполне машиной, но и не человеком, увидеть глазами брата жуткую маску, порожденную чьей-то извращенной фантазией.

"Так вот, каково нынче "лицо" Федерации..."

Король медленно вдохнул, опустив веки, и так же медленно выдохнул. Разговор предстоял тяжёлый...