Матиас Фалдбаккен: Кока-гола компани

Пять-шесть-семь, Господин Режиссер отодвинул чашку с остатками кофе, восемь-девять-десять, Господин Продюсер поднял глаза от бумаг, которые, возможно, являли собой сценарий. Тут первый вытаращил глаза, а у второго открылся рот. Горация вновь взялась за оральный труд, не ведая, что происходит у нее между ног. Она зарылась своими длинными розовыми, блестящими накладными ногтями в похожую на изюм кожу мошонки Типтопа одной рукой, а другой слегка царапала его между промежностью и анусом. Она опускалась ртом на его письку, медленно поднимала голову, а потом опять опускала. На Типтопа накатило. Пусть он сколь угодно опытен, сдерживаться дольше не было никакой возможности. Горация легонько пощекотала ему головку члена языком. «Ну все, поехали, кончаааю!» — подумал Типтоп, и сделал попытку разбудить камеру № 2, крикнув КАМЕРА 2 КАМТТТОТ! КАМЕРА 2 КАМШОТ! что прозвучало примерно как ХАГЕГА ГГА ХАГХОК! ХАГЕГА ГГА ХАГХОК! (как это выговорил бы умственно отсталый турок; прежде чем крикнуть, он лишь наполовину успел вытолкнуть изо рта болт Каско). Каско, который даже и не заметил, что его орудие уже целых семь секунд покоится глубоко в горле коллеги, пришел наконец в чувство и посмотрел вниз на себя. Секунду или две взгляд его осоловелых глаз задержался на подбородке Типтопа, и тут до него дошло, что происходит, и он заорал «FUCK!»; Горация подняла голову и обернулась, ей стало интересно, что за диалог ведется у нее между ног. Из-за этого Типтоп выпустил все свои 20 000 000 потомков мимо цели, которой, согласно § 10а) в уставе проекта ЕБУНТ, являлось ее лицо; они выстрелили в пустое, освещенное лампами ARRI пространство.

Типтоп заказывал у Нафуниля в лавке Аль-Мафарс глазированный кишечными бактериями бюрек и одновременно почесывал пах, располагавшийся на одной высоте с турецкими сладостями. «Приветик, Типтоп» — услышал он за спиной и ощутил пенис Каско в месте, где ему быть вовсе не полагалось. Поэтому, прежде чем ответить «Приветик, Каско», он сдавленно крякнул.

Каско ходил звонить матери, но по дороге соблазнился написанной с ошибками вывеской бюреков Фазиля. Он вбил себе в голову, что звонить необходимо из монетных автоматов на углу, потому что Симпель — бесспорный мозговой трест концерна ЕБУНТ — при последней встрече сказал ему:

— Скоро, бля, и монетных автоматов не останется, но я, чтоб мне сдохнуть, ни одной их сраной телефонной карты не куплю, пока жопой кровь не пойдет чисто от нужды звякнуть по телефону.

Симпель как-то не усек, что есть комбинированные автоматы, которые принимают оплату и по карточке, и монетами. Ему не нравится и то, что все постоянно меняется, и то, что всё равно всё всегда остается всё тем же извечным наводящим тоску дерьмом. И что изменяется — дерьмо, и что повторяется, чтоб ему треснуть, тоже дерьмо, ё-моё.

Счастливые мужчины Каско и Типтоп поздоровались за руку перед прилавком с бюреками. Они не смотрели в глаза друг другу, но улыбались. После съемок КОКА-ГОЛА КАМПАНИ они не виделись и не разговаривали друг с другом. Каско смотрелся неплохо. Не то чтобы он выглядел каким-то там дурковатым красавчиком, нет, он на самом деле был красавчик. Большие глаза с поволокой, тяжелые веки. Он был из тех, у кого внешность такая, что трудно сказать потом, зачесывают ли они волосы вперед или назад.

Типтоп рассказал, что идет из кино. Он посмотрел фильм под названием КЕНДАЛЛ, ТЕБЯ СНИМАЮТ НА ВИДЕО. Каско знал, что это ложь — пусть небольшая, но все равно ложь — потому что Симпель приглашал его, Каско, на первый вечерний сеанс, где этот фильм показывали, а именно на 19.30. А сейчас, как ни печально для Типтопа, еще не было и 18.45. Каско мог живо представить себе, что Типтоп посмотрел этот фильм вчера вечером, например, он не сомневался в том, что Типтоп фильм видел, не в этом дело, просто сегодня посмотреть его он не мог. Каско знал, что Типтоп человек вежливый и немножко нервный, и был готов его извинить — ради себя самого — тем, что его совесть (скорее, наверное, социальный невроз, а не совесть) вынуждает его пожертвовать малой толикой правды ради того, чтобы завязать светский разговор; и никуда не деться от того, что со времени последней встречи Типтопу было за что держать ответ. Так что невелико дело — ложь во имя спасения, чтобы поддержать беседу. А какая тема лучше годится для бесед, чем кино? «О кино, едри его в качель, легче стало болтать, чем о погоде», подумал Каско. Типтоп вовсю вошел в роль. Он делал вид, что фильм так захватил его, что ему просто необходимо о нем рассказать. Каско где-то видел рекламу этого фильма. Название было написано на афише разными буквами, будто вырванными из газет, как в письмах от шантажистов. Типтоп давай рассказывать, а Каско и не возразил, хотя сам собирался через 45 минут посмотреть этот фильм. Он рассудил, что не стоит нервировать Типтопа дополнительно, он и так нервный.

Читать дальше