Сергей Парфёнов - Виа Долороза

– Пятьдесят копеек, – бесстрастно раздалось из табачной будки.

"Однако!" – с изумлением подумал Борис Моисеевич, но торговаться не стал, а протянул в окошко мятый рубль. Сказал:

– Две монеты…

Киоскер быстро забрал мятую бумажку, выложил перед ним две двухкопеечные монеты и сказал насмешливо:

– На будущее… Звонить можно и по десять копеек… Автомат их тоже берет…

– Спасибо! – Сосновский забрал двушки с прилавка, а про себя подумал с раздражением: "Страна советов… Язви ее… Главное вовремя помочь человеку советом!"

Войдя снова в телефонную кабинку, он аккуратно снял трубку и крутанул диск таксофона. Автомат, пронзительно звякнув, проглотил монетку…

– Алло, здравствуйте! Я хотел бы поговорить с господином Яковом Магеном, – произнес Борис Моисеевич с замиранием в голосе.

– Маген у телефона, – бесстрастно ответила ему трубка.

Борис Моисеевич запнулся, но потом, торопливо произнес.

– Господин Маген… Это Борис Сосновский… Я хотел бы обсудить вопросы нашего дальнейшего сотрудничества… В части автомобилей…

– А, Борис!… – ясным голосом ответил Яков Маген. – Добрый день… Извините, сразу не узнал… Вы звоните из телефона-автомата?

– Да…

– Значит, у вас, как я понял, есть предложения по расширению бизнеса… И предложения, я так понимаю, финансового характера?

– Да… – односложно ответил Борис Моисеевич.

– Хорошо… Вы знаете, где находится синагога в Марьиной роще? Подъезжайте туда к четырем часам…

– Хорошо, – ответил Сосновский и повесил трубку на рычаг.

Выйдя из телефонной кабинки он направился к машине, думая, где скоротать ещё три часа… В конце концов решил зайти в ресторан и отметить там свой первый миллион, – все-таки событие… Но, когда оказался внутри рестораторной, привычная практичность в нем взяла верх. Расслабляться рано, решил он и заказал себе обычный комплексный обед за три рубля, – быстро поел и отправился к себе в офис.

Ровно к четырем часам Сосновский подъехал к зданию синагоги. Остановившись перед входом, он поймал себя на мысли, что он, еврей, никогда здесь почему-то не был… Внутрь входить не решился – с собой не было ни шляпы, ни кипы.

– Борис Моисеевич? – неожиданно услышал он голос сбоку.

Сосновский обернулся. Перед ним стоял сильно пожилой человек в очках с толстой пластмассовой оправой, в черном пиджаке и белой рубашке без галстука. Длинные седые волосы неровными прядями выбивались из-под черной хасидской шляпы.

– Извините, вы Борис Моисеевич? – голос у незнакомца был слегка дребезжащим.

– Да, – ответил Сосновский неуверенно.

– Очень хорошо… А меня зовут Самуил Яковлевич… Здравствуйте! Господин Маген попросил меня вас здесь встретить… Мы тогда сейчас заедем ко мне домой, а господин Маген приедет позже… Или быть может вы хотите подойти сначала к ребе?

– Да, нет в общем-то, – ответил Сосновский, снова вспоминая об отсутствующих у него шляпе и ермолке. Вид у незнакомца был столь убедительно харизматичен, что у Бориса Моисеевича даже не возникло и тени подозрения, что это может быть какой-нибудь провокацией…

– Хорошо… – надтреснуто сказал незнакомец. – Тогда пойдемте…

– Я на машине… – Борис Моисеевич показал на припаркованый неподалеку автомобиль. Старик близоруко наклонил голову, – посмотрел из под очков на машину и растерянно заморгал большими, совиными глазами:

– Да? Я в принципе тут недалеко живу… Привык, знаете ли, пешком ходить… Но на машине даже лучше… Годы уже, знаете ли…

Вдвоем они направились к автомобилю Бориса Моисеевича. Незнакомец, представившийся Самуилом Яковлевичем, шел мелкой, шаркающей походкой, но довольно ходко. Когда они подошли к "Жигулям", он суетливо открыл дверь, и как-то неуверенно уселся бочком на переднее сиденье, – сразу почувствовалось, что на машине ему приходится ездить нечасто, – и сказал:

– Нам надо доехать до второго перекрестка, а затем налево… Нда-с…

Ехать, действительно, оказалось совсем недалеко. Через пару минут оставив "Жигули" у панельной двенадцатиэтажки, они вошли внутрь широкого подъезда, поднялись на лифте на пятый этаж и, пройдя по узкому, короткому коридору, зашли в небольшую двухкомнатную квартирку. Борис Моисеевич оглядел скромное жилище. В прихожей с выцветшими обоями рядом со встроенным в стену шкафом висело круглое массивное зеркало в темной потрескавшейся раме, рядом со входом стояла длинная тумбочка для обуви. Небогато, но чисто, отметил про себя Борис Моисеевич. Хозяин квартиры снял с себя черную шляпу, достал из тумбочки серые войлочные тапочки и предложил их Борису Моисеевичу.