Анатолий Андреев - Машина

— Проверь на выходе!

— Есть импульс.

— Длительность?

— Тридцать...

— Добавь!

— Норма, норма,— это уже третий голос.— Давай нагрузку.

— Есть!

И вдруг истошный вопль:

— Кто взял мои плоскогубцы?

Смешки, потом бас:

— У Петьки посмотри!

Сразу загалдели — голосов пять или шесть:

— У него, у него...

— У Петра Никифоровича проверь.

— Да не брал я плоскогубцы!

— Нет, уж что потерялось — ищи у Петьки!

— Петух, верни человеку плоскогубцы.

— Где мои плоскогубцы?

— Он, он спрятал!..

— Он их за пазуху, того...

Шутливая перебранка прекратилась так же быстро, как и началась. Не понять было, почему предположение о том, что плоскогубцы взял именно Петька, вызвало такое веселое оживление. А из машины опять неслось:

— Врубай пуск.

— Пошел импульс!

— Частота?

— Двадцать.

— Кабель, кабель подключи...

— Эх вы, лопухи! Дайте-ка я...

Фросин собрался отойти. В это время разом смолкла — выключили — аппаратура. Кто-то рассказал анекдот. Взрыв хохота гулко отдался в металлическом нутре машины.

— Ну, так что? Пора начинать работать! — пробасил внутри тот же голос. В нем явственно прорезывались его, Фросинские, нотки. Из открытых дверок кабины вновь вылилась волна смеха. Фросин тоже улыбнулся, покачал головой и отошел, обходя машину сзади, чтобы его не заметили из кабины.

У самодельного, из труб, стенда возились с гидравликой слесари. К Фросину подошел такой же чумазый, как и остальные, мастер.

— После переделки — во! — Он показал большой палец.— Никаких вопросов больше нет. И захваты работают как надо!

К ним повернулись, прислушиваясь, рабочие. Над всеми возвышался комсорг Саша Белов. Он смущенно улыбался — хотелось тоже похвалиться, уж очень все хорошо работало, но он постеснялся.

— Ну, так что? Испытали? Теперь на машину ставить. И — быстро, быстро! Работать надо! — Фросин тут же вспомнил смех в машине и сам засмеялся. Вслед за ним засмеялись и все остальные. Засмеялись яркому солнечному дню, тому, что капризная гидравлика укрощена, и тому, что пора ставить ее на машину — ставить едва ли не последний узел.

Фросин кивнул им и пошел. Через весь цех, пересекая косые полосы солнечного света из окон, подтянутый и легкий. Перед ним стояла смущенная улыбка Саши, и он в который раз подумал: «Повезло мне! И Саша, несмотря на неопытность, развернулся, шевелит комсомольскую работу. И механик, тюха-тюхой, а оказался неплохим работником!» Единственное, чего Фросин не смог пока сделать,— это добиться, чтобы механик изменился внешне. Он остался таким же, каким был вначале — бесцветным, неприметным среди всех ремонтников, электриков и сварщиков. Фросин, у которого была проверенная временем теория насчет того, как должен выглядеть и как должен отличаться от своих подчиненных начальник, махнул на него рукой. В конце концов он к механику привык и очень бы удивился, увидев однажды его подобранным и подтянутым, в отглаженном костюме и с галстуком.

С таким настроением не вошел — влетел Фросин в кабинет. За своим столом колдовал над графиком Василий Фомич. Выбивать комплектующие, крепеж, разъемы приходилось Фомичу, Вся работа по организации сварки и монтажа легла на Фомича. В отличие от отлаженного и идущего по наезженному пути производства, на машину все это барахлишко Фомичу приходилось выписывать, пробивать, выбивать и отвоевывать.

Фомич гонял до седьмого пота распределителей и кладовщиков, организовывал трехсменную работу склада, подгонял мастеров, привлекал регулировщиков к проверке деталей.

Фросин сейчас ощутил к Фомичу то же чувство приязни, что и ко всем в цехе. Он прошел к своему столу, но не сел за него, а примостился сбоку.

— Фомич, а Фомич! — громко позвал он.

Василий Фомич поднял голову от бумаги, придерживая толстым пальцем нужную позицию.

— Послушай, ты бы поговорил с транспортным цехом насчет автобусов на следующую неделю.

— Это еще зачем? — Голос Фомича был, как всегда, брюзгливым, а кустистые брови заинтересованно задергались и приподнялись, открыв быстрые темные глаза.

— Как зачем? На той неделе машину за город на испытания повезем, так нельзя же народ оставить здесь в такой день!

Фомич разочарованно протянул:

— Вот еще! — И снова уткнулся в бумаги. Спустя минуту, он вновь поднял голову и так же ворчливо спросил: — Трех автобусов хватит?

— Хватит, Фомич, хватит! — Фросин не мог сдержать переполнявшей его энергии и опять помчался в цех. Там должны были производить окончательную регулировку бурильной автоматики, и он не хотел пропустить этого важного дела.