Э. М. Хоумс - Да будем мы прощены

Аудитория смотрит пустыми глазами.

– Ну что ж, вернемся к делу. На чем мы… может ли кто-нибудь рассказать, в чем была суть Уотергейта?

Поднимается единственная рука.

– «Гейт» – суффикс, применяемый к слову, чтобы превратить его в название скандала. Например, «Уотергейт», который был так назван, потому что произошел в Вашингтонском комплексе зданий, имевшем такое название. С тех пор любой крупный всплывший скандал стал называться «Что-то-такое-гейт». Так что фактически это был первый из «гейтов».

– Интересно. Спасибо. Вы работу сдали?

– Да, сдал. Я прибыл очень издалека, и мне, чтобы оставаться в этой стране, нужна очень хорошая отметка. Мои родные отрежут мне голову, если я не покажу хороших результатов.

Аудитория смеется.

– Вы хотите сказать, что ваша семья вас от себя отрежет, если вы не покажете хороших результатов.

– Я хотел сказать то, что сказал.

– Поверю вам на слово.

Я продолжаю занятие, цитирую мемуары Никсона:

«Фактическая правда об Уотергейте вряд ли будет когда-нибудь восстановлена, поскольку каждый из нас был вовлечен в это дело своим путем, и ничьи знания в каждый конкретный момент не повторяли полностью знания кого бы то ни было другого».

Я объясняю, что в те времена, когда разворачивался этот скандал, он был самым крупным примером нечестных приемов и привел к единственной за всю американскую историю отставке президента и официальному обвинению «уотергейтской семерки» (Никсон был назван соучастником заговора, хотя изначально таковым не являлся). Джон Митчелл, Г.Р. Халдеман, Джон Эрлихман и Чарлз Колсон отсидели тюремные сроки, Гордон С. Стракан, Роберт Мардиан и Кеннет Паркинсон за решетку не попали. Среди тех, кто отсидел по уотергейтскому делу, были Е. Говард Хант, Дж. Гордон Лидди, Джеймс Маккорд, Фред Ларю… По привычке, я отклоняюсь от темы, излагая эволюцию специальной расследовательской группы Никсона под кодовым названием «Водопроводчики». Первым ее заданием было проникнуть в офис психиатра, лечившего Дэниела Эллсберга, и набрать материал на этого бывшего сотрудника РЭНД, решившего, что его гражданский долг – организовать утечку бумаг Пентагона. Никсон решил, что эта утечка – «заговор» против его администрации, и хотел Эллсберга дискредитировать. Он приказал своим «водопроводчикам» выдать СМИ все, что найдут, и попытаться «испытать его прессой… чтобы найти течь». Последовавшая попытка взлома была комедией ошибок: взломщики ждали, пока уйдет уборщица, потом дверь оказалась заперта, и им пришлось вламываться в окно. Их было трое: Бернард Бейкер, Фелипе де Диего и Эухенио Мартинес, еще двое стояли на стреме: Е. Говард Хант и Дж. Гордон Лидди. Как ни странно, некоторые из этих «водопроводчиков» были действующими или бывшими сотрудниками ЦРУ, и их путь можно проследить назад до «залива Свиней» и вперед до «Уотергейта».

Боль в глазу убийственная. После занятия захожу в медицинский центр. У них установка для промывания глаза, смонтированная прямо над раковиной. Дежурная «сестра», открывающая краны, напоминает:

– Просто чтобы вы знали: я на самом деле не медсестра, а санитарка, медсестру сократили еще два года назад, когда урезали бюджет, так что ее у нас нет… – Потом она спрашивает: – Вы уверены, что никакой химии в глаз не попало, что роговицу не обожгло?

– Это просто земля была, – говорю я и думаю, что вполне могла быть и химия. Может, в ванной был какой-нибудь освежитель для туалета, и я им сдуру промыл себе глаз.

Не-сестра дает мне какую-то мазь, такую густую, что теперь перед глазами все расплывается.

– Это лубрикант, – говорит она. – На ночь еще положите, и если завтра боль не утихнет, то к врачу.

– Спасибо.

Наполовину ослепший, выхожу на парковку. В ушах еще звучит спокойный голос индийского студента насчет того, что ему отрежут голову. Чертов конверт по-прежнему в машине. Я сажусь и еду к дому Шварца. Открывает его жена. Я отдаю ей конверт:

– Это для Шварца.

– Его нет дома, – отвечает она. – Он на факультетском вечере.

– Возьмите вот это.

Я слегка агрессивно протягиваю ей конверт.

– В этом нет необходимости… – начинает она.

– Я это ему возвращаю, – объясняю я. – И конверт, и его содержимое принадлежат ему.

– А что это?

– Не знаю, я не открывал. Он оставил его у меня в машине.

Она берет конверт со словами:

– С вашей стороны очень мило, что вы его вернули.

Я молча пожимаю плечами.

– А что у вас с глазом?

– Укус паука, – отвечаю я невесть почему.