Ольга Коренева - Белая ласточка

Дверь их комнаты всегда была открыта, и Дима ждал, когда пройдет по коридору Вика, а она, шествуя мимо, всегда оборачивалась, махала ему рукой и кричала своим низким, грудным голосом:

— А-а, Димочка! Привет холостякам! На свадьбу скоро пригласишь?

Дима в ответ лишь усмехался. «Ишь ты, на свадьбу». Об этом он пока не думал. Привычно тянулся к пластмассовому стакану с карандашами, брал карандаш, постукивал им по столу, и опять усмехался. «Ха, свадьба». А мысленно виделась Вика: крепконогая, веселая, с массивным на затылке узлом волос, и ему хотелось растрепать этот узел, рассыпать, а Вику притянуть к себе, прижать и целовать ее слишком большие губы, ее волосы, лицо, которое так розово сияет. Но думалось об этом не всерьез. Он думал: «вот если бы...», не веря, что это «если бы» когда-нибудь станет фактом. Сам он ничего не добивался. И ничего бы не было, не встреть он ее однажды летом в тире.

В тире бывать он любил, ходил туда по субботам. И вздрогнул от неожиданности, когда, как-то раз, проталкиваясь к приступке с ружьями, налетел на нее. В тесноте они оказались рядом... А потом гуляли по парку, крутились на цепных каруселях, катались на лодке, и Вика без конца сосала мороженое, эскимо, которое он покупал ей.

Троллейбус качнулся, остановился. Дмитрий Юрьевич взглянул в окно: нет, еще не та остановка.

Тогда, в свои двадцать, ни над чем Дима не задумывался. И лишь позднее мелькнула догадка: а может, она нарочно вечно попадалась ему на глаза в те дни. И в тире тогда?.. Видно, не такая уж она простушка, какой кажется. Да и любил ли он ее вообще? Все вышло быстро и просто, очень уж просто. Дурман какой-то. Мало-помалу выяснилось, что говорить им друг с другом почти и не о чем. Вот вяжет она действительно ловко, мастерица сотворять на кофтах розочки; но не будешь же обсуждать это каждый день... А вяжет, вывязывает розочки красиво, ничего не скажешь. Воткнет в материал иголку, потом этак намотает на острие нитку и продернет ее вперед. А на нитке такая колбаска получится. Тут она эту колбаску замотает полубубликом и закрепит нитку. Вот и лепесток. Кроме умелой вязки жена еще и готовит прекрасно, что немаловажно в семейной жизни. К тому же она может часами говорить о том, что сегодня «выбросили» в ГУМе или «дают» в гастрономе. С ней не соскучишься...

Плотная, в халате, с мотком волос на затылке, хозяйственная. Таких хозяек Лиза называет колотилками. А впрочем, таких ли? Нет, тут Лиза скорее всего не права. Вика-то как раз все эти домашние дела выполняет с удовольствием. А вот Лиза, резковато-деловая, всегда в одной и той же серой блузке, с усталым лицом, — вот она, пожалуй, больше напоминает «колотилку». Целый день гудит на электромашинке. И дома дел хватает.

Зато с Лизой он может болтать обо всем. И общие темы откуда-то берутся. Да она сама приходит к нему со всеми вестями-новостями, с рассказами и вопросами. К примеру — ни за что не будет печатать текст, ей непонятный. Ну что ж, почему не разъяснить? С удовольствием! Ах, насчет скважин что-то неясно? Ладно. Но сначала давай поговорим вот о чем... Поговорим о жизни. Вот, ответь, почему ты такая умученная сегодня пришла? А ведь еще утро. Да и у меня, знаешь...

Она усмехается уголком рта, уводит взгляд в сторону.

— Да так как-то все, вчера вот сын...

Она замолкает. И некоторое время они сидят молча. Потом заговорит сразу вдруг упавшим, тусклым голосом:

— Сын вот вчера обругал меня по матушке. Пошла ты, говорит... Правда, повод был совсем особенный. Я сама виновата... Но...

Телефон перебивает ее. Он берет трубку, но и разговаривая с кем-то по делу, огорченно глядит на погрустневшее Лизино лицо.

Впрочем, долго им беседовать не приходится. Работы у нее полно: в управлении всего одна машинистка. Одна — на три отдела. И, кстати, он, заместитель начальника, загружает ее больше всех. Печатает она к тому же и его диссертацию в свободное время. Он знает, Лиза никогда не откажет. Иногда ему кажется, не нарочно ли он обхаживает ее, чтобы «использовать в своих интересах»? Ну нет, это не так. Когда он устает, то идет к ней в отдел. Она стучит на машинке, уже утомленная и сосредоточенная. Он слышал — у нее какие-то неприятности с сыном. Какие? Она не скажет. Деловито, как-то по-своему отшутится.

Вчера вот так проговорили они с Лизой целый час, не меньше. Потом он вышел. Вернулся — телефон министра трещит. Белый, без диска, телефон охрип совсем. Дмитрий берет трубку, а министр ему:

— Тебе что, мой телефон не нужен? Чего не подходишь?