Василий Аксёнов - Весна в Ялани

А потом Васька Усольцев, мой одноклассник, дальний родственник и сослуживец, ты его помнишь, стал зазывать меня вступить к нему в бригаду . Он – бригадир . Угоняли они – в Елисейске, в Милюково, добирались и до Исленьска – иномарки , разбирали их на запчасти, запчасти продавали. Немало в месяц выходило . Купил Васька себе крутой японский внедорожник и квартирку .

Не согласился я. И заниматься этим отговаривал его – не дело.

Васька сидит уже. Накрыли их бригаду .

Потом встретил Истомина дядю Олега, который живёт в Ленинграде, а на лето приезжает к матери в Ялань, к Елене Дмитриевне, старушке. Встретились на Кеми с ним. Он пообещал, что поговорит со своим приятелем и одноклассником Шавским Олегом Порфирьевичем, у которого сын работает начальником пожарной охраны. Я после армии – меня принять, мол, могут.

Вот, взводный, я работаю теперь в пожарке .

И боль ушла из-под затылка. Или совсем покинула меня, или нашла во мне бесчувственное место. Под сердцем, может.

Быть стало легче.

Я стараюсь.

Тук-тук – копытца по настилу. Отстучали. Словно картечь просыпал кто-то на пол – прокатилась. И после глухо – как по мху или матрасу ватному, почти не слышно – по перегною – копился тот здесь много лет.

Это он, Коля, выгнал на пригон овец. Воротца только приоткрыл им – сами вышли. Их сквозняком как будто вытянуло. На белый свет из полумрака.

Стоят овцы, скучившись. Пока не разбредаются. Насиделись за зиму в неволе, натерпелись – осваиваются; что-то припоминают, может, мало ли, чуть не полгода взаперти – могло забыться.

– Бяши.

Парнокопытные… ну, ясно .

Тут, на пригоне, им хоть и не безграничная, не полная, конечно, но свобода, после двора, где они проводили большую часть зимнего времени, и тесной стайки, куда в морозы сильные их Луша запускала, чтобы они не околели, – обвыкают. Там они стены видели да перекрытие, а здесь – обзор: ельник, поляны, небо, огород.

– Пространство. – Коля огляделся.

И солнце – главное. Во двор, глухой, оно не проникало, разве что в щели тонкими лучами, в которых изморозь играла да проявлялся пар от выдохов овечьих; в стайке – тем более, та – без щелей.

Принёс Коля с завозни от заканчивающегося уже стожка навильник сена. Норма. Яслей тут нет, свалил его к заплоту. Сверх меры дашь – и стопчут половину. Дело известное:

Овечки .

Красивый палевый ягнёнок выделяется в чёрно-серой отаре. Выходила его Луша – не сдох.

Её любимчик .

Задрал ягнёнок бархатисто-курчавую голову с небольшими чёрными и блестящими, как антрацит, рожками на шею взрослому, остриженному недавно, барану – терпит тот, устроив свою, отвердевшую в многочисленных сражениях, башку с закрученными в штопор бледно-зелёными, как патина, рогами на чужой спине при этом; жмурится сладострастно – не то от похоти, не то от солнца; ягнёнок – тот ещё невинный, но тоже щурится – от солнца.

Под нож-то как она потом его?.. Любимчик.

Куры тут же, на пригоне. Раньше их, чуть только рассветало, Луша выпустила из подсобки, где они в курятнике томились.

– Кути. Облезлые. Ещё бы.

Клювы очистят хоть от своего помёта. А то… как эти…

Бродят кути, роются в сенной трухе, облезлые, энергично разгребая её лапами, как заведённые. Надолго хватает завода – будут без устали копать, пока обратно не загонишь. Петух среди них. Крупный. Голенастый. Ярко-белый, с золотым отливом. Забот у него больше, чем у его подруг беспечных, – то и дело, временно прекращая поиск пропитания, воинственно вскинув лёгкую голову с тяжёлым алым гребнем, зорко озирается вокруг: вдруг где какой противник нарисуется. И вверх косится одним оком – не парит ли в небе коршун, не мелькает ли где ястреб, с этих станет. Хоть и нет цыплят ещё, бояться не за кого, но —

Инстинкт.

– И курицы, и овцы, – переводя медленно взгляд с одних на других и обратно, сказал Коля. – Канешна.

Канешна – это значит глупые.

– Не то что остальные… Хоть и ворона.

И та легка вон на помине.

– Рыскат, досужая, вынюхиват, холера.

Перелетает шумно со столба на столб, с кола на кол грузно пересаживается, остро зыркает ворона во все стороны, на человека, на овец, на кур: кто тут, что тут, по какому поводу собрание, и без неё-то как, дескать, обходятся, без соучастия её? Курам что дали поклевать, не дали? Вопросов много у неё, сама себе на все ответит.