Сергей Марьяшин - Нф-100 - Роботы божьи

- У него что, не было чипа?

Вместо ответа Анна спроецировала перед глазами детектива "карму" Рыбы. Если у человека есть "карма", у него должен быть чип. Постепенно ползущий вверх жизненный график Рыбы внезапно обрывался шесть лет назад. Конец линии выглядел странно, напоминая формой похожий обрыв на графике Лисицына.

Анна надолго замолчала. Смолин не беспокоил ее, зная, что она обшаривает Среду Гулл в поисках информации о Рыбе. Президентский мандат хозяина открывал ей вход во множество закрытых локаций и форумов, о существовании которых детектив даже не подозревал. Мандат действовал подобно волшебной палочке, приоткрывая Смолину и его другглу изнанку повседневного мира. После получения высшего допуска секретности он впервые увидел виртуальные миры, доступные лишь секретным агентам. Но любоваться ими сейчас не было времени.

Воспользовавшись неожиданным перерывом, он вызвал майора и попросил его сообразить что-нибудь поесть.

- Нашла, - сказала Анна. - Он сломал свой чип.

- Сам? - поразился Смолин.

- Сунул голову в нелегально модифицированный томограф. Это сделало его эпилептиком.

- Но зачем? - спросил ошеломленный детектив. - Он что, сумасшедший?

Анна не успела ответить - в кабинет вошел майор с пластиковым подносом. На нем стояли тарелка биопасты со стандартным вкусом, пиала с капсулами спирулины - сушеных сине-зеленых водорослей - и банка синтетического пива. В руке у него был комбинированный столовый набор, включавший солонку, салфетницу и таблетницу с пилюлями для переваривания биопасты. Смолин поблагодарил и уселся обедать. Дождавшись, когда майор уйдет, Анна сказала:

- Я нашла стертый аудиодневник Рыбы шестилетней давности. Он уничтожил его, но есть восстановленная копия. Почему-то на сервере академии наук. Там указано, что автор неизвестен, но анализ лексики и тембра речи показал, что это его дневник.

- Мм? - отозвался Смолин с набитым ртом. - Что в нем?

- Рыба пытался взломать антарктический сервер Гулла, чтобы посмотреть исходный код программы своего друггла. Кажется, ему удалось. В дневнике мало что понятно, он несет какую-то околесицу. Его эмоциональное состояние было крайне возбужденным. Голос на записи дрожит, он все время плачет. По-моему, он спятил. Что-то сильно напугало его.

- Хакеры... - неодобрительно пробормотал Смолин, жуя. - Вечно лезут, куда не надо.

- После этого он и сломал свой чип.

- Но как он жил все это время? Как можно получить такую работу без чипа?

Анна задумалась на мгновение, проанализировав найденные за последние шесть лет записи разговоров Рыбы с другими людьми и их другглами. Потом она сказала с невольным уважением в голосе:

- Милый, ты не поверишь... Рыба выдавал себя за своего друггла. Контактировал с другими через коммуникатор с функцией преобразования голоса.

- Безумец! - вырвалось у Смолина.

- Явный шизофреник, - подтвердила Анна. - Раздваивался каждый день на протяжении шести лет, и никто ни разу его не подловил.

- Кстати, а голову нашли?

- Пока нет.

- А что с его контактами?

Анна загрузила все доступные видео и аудиозаписи разговоров Рыбы со времени его найма в "Уральские роботы", записанные в разное время вездесущими гулловскими сенсорами. Потом она составила список его наиболее частых собеседников и вывела их на общую схему со связями всех фигурантов.

- Вот, полюбуйся, - сказала Анна, демонстрируя Смолину результат своих трудов.

Рыба был нелюдим. Едва заметные линии соединяли его с парой погибших инженерами "Уральских роботов" и с киберписателем Лисицыным. Единственной постоянной связью Рыбы оказался директор фирмы Леонид Глостин. Между ними висел толстый прочный канат.

"Теперь Глостин", - подумал детектив, дотронувшись до лица директора "Уральских роботов". Оно засветилось ярче. Свет от него распространился по паутине, выделяя касающиеся Глостина участки. Остальные сегменты схемы потускнели и медленно погасли. Массивная "глостинская" часть паутины задвигалась, разворачиваясь и занимая все свободное пространство.

Спустя мгновение в воздухе перед Смолиным плавала вертикальная конструкция из стуктурных блоков и объединяющих их перепутанных линий, смахивающая на объемный чертеж манипулятора промышленного робота. Она олицетворяла социальные связи выделенного Смолиным фигуранта. Под ней, почти касаясь пола, спроецировалась его "карма". График имел традиционный вид растущей вправо горы. Склон "горы" был рассечен двумя глубокими ущельями, узкими и гладкими, будто прорубленными керамическим мечом.