Сергей Марьяшин - Нф-100 - Роботы божьи

Андроиды были достойными соперниками. Они стремительно кружили в петляющем танце и наносили математически точные удары, столь же точно уворачиваясь или парируя. Ни один из выпадов пока не достиг цели.

Завораживающее мелькание кастетов, искры и звон ударов гипнотизировали - словно это не двое убийц пытались уничтожить друг друга, а два танцора развлекали публику опасным экзотическим танцем. Бой шел уже девять минут, а повреждений все не было. На лицах зрителей появилось разочарование. Кто-то засвистел, раздались оскорбительные выкрики. Курсы акций "Уральских роботов" и китайской фирмы, изготовившей соперника Дубины, на развешенных по всему залу красных табло поползли вниз.

Роботы ускорились, словно пришпоренные. Пот струился по обнаженным торсам, сияние стали слилось в сплошные дуги и полосы. Вдруг сверкание окрасилось алым. Кровавые брызги долетели до первого ряда, испачкав лица и модные наряды зрителей. Китаец отшатнулся, держась за грудь. Из-под его кастета на живот и трусы хлестал ручей искусственной крови.

Эпизод повторили в замедленном режиме: китайский боксер чуть замешкался и не успел отскочить, приняв в грудь прямой удар чудовищной силы. Кастет Дубины врезался туда, где у людей находится солнечное сплетение. В замедленной съемке было видно, как китаец содрогнулся, а его искусственная плоть всколыхнулась расходящимся кругом. Акции "Уральских роботов" поползли вверх, китайские же сначала замерли, а спустя мгновение стремительно полетели вниз.

В правительственной ложе царило спокойствие. Джо Дуньтань взирал на ринг с неизменной вежливой улыбкой. Домбровская чему-то хмурилась. Икрамов с озабоченным видом наклонился к ней и что-то телепатически шептал, не разжимая узких змеиных губ.

Пропустив удар, китаец изменил тактику. Теперь он тянул время, стараясь избегать столкновения. Похоже, Дубина поразил его достаточно серьезно и он хотел дожить до конца раунда, чтобы в перерыве его починили. Иван неотступно преследовал китайца по рингу, а тот убегал, прячась за стальные членистые ноги рефери. Чтобы не мешать бою, рефери поднял брюхо и похожие на клешни передние двупалые лапы повыше. Он стоял посреди ринга, опустив треугольную голову, и флегматично наблюдал, как боксеры шныряют между колоннами его четырех конечностей.

Устав от игры в догонялки, Дубина заорал на рефери, требуя, чтобы тот убрался с дороги. Богомол выслушал его, не сдвинувшись с места. Тогда Иван обрушил град звенящих ударов на стальные сочленения одной из его ног. Рефери затрясся, но устоял. Он выдвинул передний манипулятор и схватил Дубину за горло, подняв его на метр над рингом. Боксер болтался в воздухе и отчаянно ругался, заставив Егора гордится собой - ведь это он вложил в робота экспрессивные и крайне неприличные идиомы, которые тот выкрикивал к восторгу толпы.

Китаец, поняв, что спасся, отковылял к своему углу. Опираясь на столбик и держась за грудь, он тяжело дышал и ждал гонга. Рефери приблизил добычу к себе. Казалось, сейчас он откроет свои страшные механические челюсти и откусит Ивану голову. Зал замер, затаив дыхание.

Извернувшись, Дубина размахнулся и нанес мощный боковой удар правой прямо в стальную треугольную голову. Раздался тягучий звон. Рефери помотал головой, словно пытаясь прийти в себя. Дубина ударил вновь, теперь левой. Войдя в раж, он бил снова и снова. Голова богомола болталась во все стороны, фасеточные глаза разлетелись на куски, челюсть отломилась и висела на пучке проводов. Громко закричав, Дубина нанес последний страшный удар. Голова оторвалась и улетела в ряды зрителей. Струи смазки и гидравлической жидкости ударили Ивану в лицо, испачкав его с ног до головы.

Трехметровый монстр зашатался, его ноги задрожали и подломились. С тяжелым грохотом он рухнул на ринг, не выпуская Дубину из лапы. Зал взревел от восторга. Зрители кричали и аплодировали Дубине стоя. Акции "Уральских роботов" стремительно рванули вверх.

Оказавшись на полу, в луже смазки и вязкой зеленой жидкости, Иван встал на колени и попытался освободить шею. Ничего не выходило, сведенная судорогой стальная лапа висела на нем, словно цепь на узнике древней тюрьмы. Как он не бился, стараясь ослабить захват, лапа не разжималась. Дубина выпучил глаза от напряжения, лицо его побагровело, а перепачканные усы топорщились, как шерсть искусственного кота после удара током.

Китаец из своего угла напряженно смотрел на соперника. Казалось, он не мог решить, что предпринять - атаковать, воспользовавшись трудным положением Дубины, или ждать конца раунда, чтобы техники занялись его раной.