Сергей Марьяшин - Нф-100 - Роботы божьи

"Не хватало только, чтобы Марк позвонил и поздравил с причастием", - недовольно подумал он. Наверняка в "Пигмалионе" знают о том, что произошло этой ночью. Впрочем, договор и правила эксплуатации андроида не нарушены: подобные события рассматриваются производителем штатными и допустимыми. "Все через это проходят, - напомнил себе Егор. - Все без исключения". Думать, что он станет первым, кто смог избежать соблазна, было самонадеянно.

Егор украдкой бросил взгляд на Наташу. Кажется, вчерашний вечер нисколько ее не смутил. Возможно, он зря беспокоится, что обидел ее. Она не походила на человека, которого обидели. Напротив, ее сияющий вид говорил о счастье, если это слово уместно в отношении андроида. Впрочем, Егор уже не мог считать ее андроидом. Для него она кто угодно: ангел, демоница, фея, - но только не искусственный человекоподобный механизм, управляемый дрейфующим в холодных водах Антарктики сервером.

Он неожиданно понял, что улыбается. Грудь грело теплое, радостное чувство. Странное дело, ведь он совершил грехопадение. Близость с гулловским андроидом - все еще общественно предосудительное деяние, такие связи стараются не афишировать. Хотя окружающие всегда догадываются. И правда, зачем покупать воплощенное совершенство, если не спишь с ним?

Выходит, религии врут. Егор согрешил и попал в рай. Он вдруг вспомнил о Нине, равнодушно подумав: "Как там она, вернулась ли домой?" Ничто не шевельнулось в душе, только легкое чувство неловкости, что он охладел к ней слишком быстро. Не было даже радости избавления от безнадежной и болезненной влюбленности.

Он подумал о Любе и Алехандро. Любины слова "добро пожаловать в клуб" сейчас прозвучали бы двусмысленно. Ему стало жаль Нину. Без чипа она страшно обделена. У нее нет друггла. Ей никогда не изведать того, что он испытал с Наташей - и что Люба, должно быть, каждый день испытывает с Алехандро.

Егор встал из-за стола, подошел к Наташе и привлек ее к себе.

- Как я раньше жил без тебя? - спросил он хриплым шепотом.

Шатаясь, словно пьяные, целуясь и раздеваясь на ходу, они устремились в кровать, почему-то переместившуюся в центр гостиной. Еще утром она была у стены. Страдающий похмельем Егор даже не заметил, как интерьер его студии изменился. Все поменялось за полчаса, пока он давился омлетом на кухне. Егор слышал тихое гудение встроенных в стены и пол механизмов, но принял его за шум в голове из-за пьянства и бессонной ночи.

Прообразом технологии трансформации были старинные механизмы изменения театральных сцен. Создавать такие квартиры могли еще сто лет назад. Почти все устройства и механизмы в то время существовали, за исключением специального нанополимера, который изобрели много позже. Он способен растягиваться и обманывать органы осязания, выдавая себя за любые материалы, какие только можно вообразить. Похожий, только менее прочный полимер использовали в качестве кожи для модели GHR18. Другой составляющей технологии был гнущийся под воздействием тока металл с памятью формы. Он составлял ребра жесткости для придания нанополимеру нужных очертаний.

У Наташи был своеобразный вкус и отличные способности к программированию механизма трансформации. Стены оказались покрыты багровым бархатом и гобеленами на средневековые мотивы - с единорогами, оборотнями, драконами и сожжением ведьм. Потолок подпирали завитые в спираль черные чешуйчатые колонны. Сверху свисала невесть откуда взявшаяся хрустальная люстра. Полы тоже поменялись, превратившись из серого ковра в потемневшие от времени гладкие деревянные доски.

Самое радикальное изменение претерпела постель. Теперь это была не привычная Егору кровать с ножками и изголовьем, а огромное круглое углубление в полу наподобие бассейна, отороченное по краям бархатом и устланное изнутри простынями и подушками. В нее нужно было не взбираться, а падать, что они и сделали с шумом и смехом. Изнутри постель напоминала уютное гнездо, надежно укрывшее их от окружающего мира.

Егор лежал на спине и с восхищением рассматривал фрески на потолке. Они изображали его и Наташу обнаженными или полуодетыми в ниспадающие длинные ткани. Вот Егор, высунувшись из облака, протягивает руку к лежащей Наташе; она тянет руку к нему и они почти касаются друг друга пальцами. На другой картине Наташа стояла в морской раковине, едва прикрытая длинными золотыми волосами и пеной. У Егора возникло подозрение, что он где-то видел эти сюжеты. Он не успел спросить. Наташа оседлала его и принялась целовать, щекоча лицо длинными волосами цвета солнца, в точности такими, как на фреске. Он смог лишь выдохнуть "О, боже..." и отдался сметающей все страсти.