Сергей Марьяшин - Нф-100 - Роботы божьи

- Нужно поговорить, - сказал он.

- Хочешь, забавную штуку покажу? - спросила Наташа.

Не дожидаясь ответа, она сделала необыкновенную вещь: ее волосы сами собой изменили цвет с иссиня-черного на пшенично-золотистый, как у Любы. Потом они уменьшились в длину - было видно, как пряди быстро ползут вверх по ее лбу и ушам, точно тонкие змейки, заползающие в норы. Потом они вновь выросли и изменили фактуру - из вьющихся кудрей стали прямыми, как пучки соломы. Раз - и вдруг сами собой сложились в причудливую дизайнерскую укладку, напомнившую Егору мгновенные электропрически. Мать всегда жаловалась на головную боль после них, и на то, что потом долго не может избавиться от намагниченных частиц в волосах.

Представление на этом не закончилось. Наташа умела менять цвет губ и век подобно осьминогу или хамелеону. Этот виртуальный макияж смотрелся куда убедительнее человеческого.

- Лихо, - прокомментировал Егор.

- Изучи инструкцию по моей эксплуатации, узнаешь много интересного, - сказала повеселевшая Наташа; кажется, демонстрация своих способностей вернула ей уверенность.

- Почему ты скрыла от меня соционику? - спросил Егор.

- Я... Ничего я не скрывала! - возмущенно запротестовала она. - Я узнала о ней вместе с тобой.

- Никогда не поверю, что от Гулла смогли спрятать целую отрасль человеческих знаний, пусть и запрещенную. В Среде Гулл можно найти что угодно, кроме соционики. Мне это кажется очень странным. И подозрительным.

- Я не отвечаю за Гулл, - буркнула Наташа.

Она раскраснелась, на глазах заблестели слезы. "Будто живая!" - восхищенно подумал Егор. Он решил не отступать. Раз уж обидел ее, пусть это будет не напрасным: хотя бы узнает правду.

- Ты же часть Гулла! Как ты можешь этого не знать?

- Ты все неправильно представляешь! - воскликнула Наташа.

- А как правильно? Для меня ты и есть Гулл.

- Нет, все на самом деле не так, - упрямо заявила она.

- А как? Расскажи, я хочу понять.

- Гулл - это яркое солнце, светящее всем, - сказала она и широко развела руки, изображая огромный шар. - А я - его маленький лучик, устремленный только к тебе. Лицом к тебе, спиной к Гуллу, понимаешь? Я не знаю, что делается за моей спиной. Мои знания о Гулле заканчиваются на ближайшем сервере позади меня.

Егор почесал нос и задумчиво спросил:

- Лучик?.. Ты это сама придумала?

- Нет. Это Майринк, писатель докомпьютерной эры. Автор "Ангела западного окна", если тебе интересно.

- Мне интересно, откуда он мог тогда знать о Гулле.

- Он не знал. Он писал о боге.

Егор задумался, а потом спросил:

- Но ты ведь можешь получить доступ туда, куда у тебя его изначально нет? Например, на полицейский форум.

- Иногда получается, - сказала Наташа, почти успокоившись. - Но это как взлом самой себя. Не заставляй меня это делать, пожалуйста. Ты ведь не хочешь иметь друггла-шизофреничку?

Егору стало стыдно. Он заверил ее, что не заставит.

Что-то все равно было не так, Егор это чувствовал. Он встал и начал ходить из угла в угол. Наташа встревоженно смотрела на него из кресла. Внезапно он остановился, повернулся к ней и сказал:

- Я все-таки хочу разобраться... Ты теперь знаешь о соционике все, что знаю я. Получается, и Гулл теперь о ней знает - через тебя, так? А еще раньше Гулл должен был узнать о ней посредством Алехандро.

- Ну... да, - подтвердила Наташа неуверенно.

- Значит, теперь запрос о соционике в Среде Гулл должен дать результат?

Наташа надолго замолчала, а потом растерянно сказала:

- Ничего нет. Я не понимаю...

- Люба права, Среда Гулл цензурируется, - мрачно сказал Егор. - Им есть что скрывать от нас.

Наташа жалобно смотрела на него. Казалось, еще секунда, и она расплачется. Ему стало жаль своего милого друггла. Он ставит перед ней непосильные задачи, нужно пожалеть ее. В конце концов, у него нет никого ближе, чем она.

Егор сел на диван и поманил ее к себе. Наташа с готовностью перебралась к нему. Она доверчиво смотрела на него своими ясными глазами и ждала, что он скажет. Егор молча обнял ее и погладил по спине. Он ощущал тепло и податливость ее тела, родной запах волос и смуглой кожи. Просто гладить ее и молчать было удивительно приятно. Казалось, он мог делать это бесконечно. Но мысли, что угнетали его, требовали действий. Егор понимал, что не в силах сделать ничего, если самая влиятельная корпорация на Земле решила утаить от людей информацию. Люди как вид его не слишком интересовали, он в первую очередь думал о себе и близких. Факт сокрытия Гуллом сведений о соционике вновь разбудил в нем давно уснувшие страхи по поводу того, может ли он доверять своему гулловскому андроиду.