Владимир Бартол - Против часовой стрелки

— Все потеряно, все прошло! Нет для меня спасения, напрасно ждать его. Такого уж я нрава, видно суждено мне бродяжничать. А вчера я просто был пьян. — Словно чья-то чужая воля подняла его с места, он подошел к шкафу, открыл его и стал осматривать вещи.

— И выбрать-то нечего, — бормотал недовольно, — будничная одежда, дешевка, но все же лучше моей. — Он разделся, и через две минуты с головы до пят был во всем Лукачевом. Вышел во двор и наметанным глазом осмотрелся вокруг. Потом направился к дому и, когда дошел до порога, увидел двух мальчишек, которые возле забора возились с молодым бычком.

— Лукач! — закричал один из них. — Разве вы не пошли в церковь?

«Этот меня не знает», — подумал Клемен и крикнул мальчишке:

— Отпусти теленка, а то скажу отцу, он вам обоим задаст как следует!

Мальчишки выпустили теленка и исчезли среди деревьев.

Клемен неуверенно нажал ручку двери — она открылась. Бродяга несколько смущенно вошел в комнату, как вошел бы долгожданный гость; кругом было тихо, только в большой горнице тикали стенные часы. Все здесь ему было знакомо. Он прошел через горницу в спальню и занялся ближайшим шкафом. После небольших усилий замок поддался, и Цепин увидел массу женских платьев.

— Тряпок напихали, ничего путного нету, — бормотал он, продолжая шарить. Наконец в углу наткнулся на шкатулку; он вытащил ее, взломал, и перед его глазами заблестели старые серебряные монеты. Он быстро сунул их в карман, положил шкатулку обратно, запер шкаф и вышел. Опыт научил его, что лучше благополучно удрать с пятачком, чем попасться с тысячью.

Прошел по двору, перескочил через забор и направился в поле…

Засунув в отвисшие карманы руки, он торопливо шагал по пустым нивам и лугам к лесу. Не думал больше ни о родном крае, ни о Лукаче; все его мысли сосредоточились на серебряных монетах и удачном побеге. Он спешил, очень спешил и, лишь добравшись до опушки леса, оглянулся назад и перевел дух.

День был прекрасен и полон жизни. Ярко сияло солнце, искры его мерцали в ветвях деревьев, вереск на полях купался в его блеске, буковые и березовые рощи пылали в его пламени. Ветер доносил с лугов перезвон колокольчиков, отголоски песен и ауканье…

Птицы на полях собирались в стаи, садились на деревья, на крыши домов и исчезали в высоте.

А в церкви звонил большой колокол.

В конце ноября Баец встал как всегда довольно рано, быстро и ловко стал закладывать лошадей. Утро выдалось необыкновенно чистое и ясное, казалось, сегодня оно сияет как-то по-особенному ярко. Он взглянул на крутые скалы и поросшие склоны к северу от вершины Св. Духа, распахнул куртку и перевел взгляд на простирающиеся к юго-востоку леса, начинавшиеся в низовье деревни и заканчивавшиеся на горизонте темной, извилистой полосой. Осенняя симфония красок уже миновала свою высшую точку и вот-вот умолкнет, уступив вялому коричневато-серому однообразию. Широкое медное покрывало уже не пело так звонко, и видно было, что роскошные леса скоро облетят. Овальные, соломенно-желтые пятна на березах и лиственницах, которые месяц назад будто покрылись медным блеском, тускнели. Баец подумал, что еще неделю назад их было больше и они резче бросались в глаза. На скалах и склонах, на обычно голых гребнях гор огненный отблеск красноватых кустарников утрачивал свое однотонное звучание, и от земли, откуда-то снизу, тянуло холодной ржавой сыростью.

Баец кончил возиться, сунул в карман хлеб, сало и сыр и сел на низкую тяжелую телегу. Рядом с ним примостился сосед, которого он взял себе в помощь. Чуть-чуть, только чтоб Баец заметил, он вытянул из кармана бутылку с водкой и проговорил: «Хорошо!» Лошади тронулись.

Ранним ноябрьским утром Баец ехал в лес, чтобы до наступления зимы привезти отесанные бревна, лежащие еще с лета, когда каждый день возили лес в долину, и использовать их при случае в хозяйстве. Для спешки были и другие причины: завтра дочь выходит замуж, да и Пеструха должна вот-вот отелиться. Поэтому ему хотелось пораньше покончить с лесом. Сосед взялся помочь ему погрузить бревна на телегу.

Дорога из деревни сначала вилась вниз, но вскоре круто пошла в гору и углубилась в лес. Утром там было холодно, а дорогу почти добела вымыло дождем. В канавах вдоль нее и в неглубоких ложбинах еще стояла вода. Дорога была усыпана круглыми темными листьями, похоже, что кленовыми. Лошади размеренным шагом поднимались в гору, из ноздрей их шел легкий пар.