Вячеслав Миронов - День курсанта

Вот все видели, что никого не было, а хлястик улетучился! Мистика! Не бывает такого? Еще как бывает! Никто не знает, как и когда, но бывает!

Старшина, взводные, ротный за нарушение формы одежды драли жестко, вплоть до внеочередных нарядов. Поэтому все тряслись за эти хлястики, как за свой любимый орган в организме.

Да и самому неудобно ходить, как чмо неуставное, когда нет хлястика.

Поэтому подключались знакомые парни со старших курсов, они доставали хлястики. У некоторых сзади были хлястики от солдатских шинелей. Они по цвету не подходили, бурые, а что делать? Лучше пусть будет такой, чем никакой.

И пусть через месяц у каждого в нашем взводе было по три — четыре хлястика, но все равно, снимая шинель — отстегивай хлястик.

Хлястиками можно было торговать. За деньги вряд ли получится, а вот за пачку сигарет — с удовольствием или на флакон одеколона! Булочка из чипка тоже сойдет за твердую валюту.

С наступлением холодов у многих начались проблемы со здоровьем. Не простудные заболевания, а начинали «цвести». Любой порез, любая царапина, нарыв, прыщик превращались в «розочку». Огромный нарыв, а то и фурункул. Акклиматизация, или как говорят еще «не климат здесь». Не уходить же из училища из-за этого.

Не миновала такая участь и наш взвод.

У худющего Смока приключилась такая беда. На бедре вскочил чирей. Просто огромных размеров. Ему было больно ходить, что же говорить про занятия по физо и зарядку.

— Сходи в санчасть.

— Был уже, — Смок досадливо отмахнулся, помогая умастить больную ногу в курилке, морщась при каждом движении. — Зеленкой помазали, сказали, что через два дня пройдет.

— Уроды!

— Надо оперировать! — решительно заявил Валерка Вдовин.

— Как? Лезвием?

— И не только!

— Ты умеешь?

— Видел, — уклончиво он ответил.

Как же не помочь товарищу в этом деле? Все понятно. Если надо, значит, надо.

Приготовили банку из-под майонеза. У больного конфисковали флакон с одеколоном. Несколько ножей перочинных обработали одеколоном, выдрали клок ваты из матраса, на палочку, пропитали в одеколоне, подожгли, лезвия ножей подержали в пламени огня. Пациенту в зубы его собственный поясной кожаный ремень. Чтобы не орал сильно. Серый Бровкин сзади приобнял — зафиксировал. Валерка смазал рану одеколоном. Потом, как ставят банки на спину? Держат под банкой горящую вату, выталкивая воздух, создавая в банке вакуум. Так и здесь. А потом — резко на чирей!

Этот огромный фурункул начал расти на глазах, он вылазил из ноги, рос, рос и … Лопнул, обдав внутренности банки смесью гноя и крови.

— Бр-р-р-р!

— Как бы меня не вырвало.

— Бе! Какая гадость!

Смок дернулся.

— Тихо! Тихо! Сиди! — Бровченко еще сильнее прижал пациента к себе.

— М-м-м!!!! — застонал Смок, сильнее вгрызаясь в ремень.

— Это еще не все! — сказал доктор Вдовин, снимая банку с гноем, обтирая рану одеколоном.

А рана была ужасна. Выболело прилично, глубже кожи, в мышце выболело уже. Ямка была приличная. Кто-то не выдержал, умчался в туалет, зажимая горло и рот, чтобы не стошнило прямо в спальном помещении на чью-то кровать.

— Ты и ты, — Вдовин командовал. — Берите ножи. Видите головки белых стержней? Они вышли немного вверх вместе с гноем. Их банка высосала.

— Видите?

— Видим.

— Каждый берет по такому стержню и медленно, чтобы не порвать, тащим вверх. Главное — чтобы не оборвались, а придется разрезать. А это я не видел. А ты — терпи! — это уже к больному.

— Он не видел!!! М-м-м-м! — сквозь ремень мычал подопытный.

— Ну, терпи, казак, атаманом будешь!

И начали тянуть эти стержни. Они были большими. Каждый около трех сантиметров, а по центру, так вообще со спичечный коробок — около пяти сантиметров. Гадость первостатейная! Смок дергался, извивался. На помощь Бровченко пришел еще один медведь — Полянин. Смок уже и не извивался, потому что почти не дышал. Эти два «санитара» так его скрутили.

Как только вытащили эти глубоко сидящие «корни» гнойника, как из трех отверстий, где сидели «корни», обильно хлынула кровь.

— Одеколон! — крикнул врач.

— На!

Валера вылил всю бутылку в рану. Кровь смешивалась с одеколоном, текла по ноге на пол. Смок уже бился, стараясь избавиться от раны. Окружающие дули на ногу, пытаясь остудить ее и тем самым снять болевой синдром. Когда одеколон кончился, взяли индивидуальный перевязочный пакет и туго забинтовали ногу.

Отпустили Смока, он медленно вынул ремень изо рта. На нем были видны следы зубом. Он почти насквозь был прокушен.