Вячеслав Миронов - Я был на этой войне (Чечня-95)

Бегу. Легкие разрываются. Замучила одышка. Бежать приходится зигзагами, или, как у нас в бригаде говорят, «винтом».

Господи, помоги… Помоги. Помоги выдержать этот бешеный темп. Все, выберусь — брошу курить. Щелк, щелк. Неужели снайпер? Падаю и ползком, ползком из зоны обстрела.

Лежу. Вроде пронесло — не снайпер, просто «шальняк».

Так, немного отдышаться, сориентироваться и вперед — искать командный пункт первого батальона своей бригады. Всего пару часов назад оттуда поступил доклад о том, что поймали снайпера. Из доклада явствует, что он русский и, по его словам, даже из Новосибирска. Землячок хренов. Вместе с разведчиками на двух БМПшках я отправился за «языком», напарник остался в штабе бригады.

При подходе к железнодорожному вокзалу стала попадаться сожженная, изувеченная техника и много трупов. Наших трупов, братишек-славян, — это все, что осталось от Майкопской бригады, той, которую спалили, расстреляли духи в новогоднюю ночь с 94-го на 95-й год. Боже, помоги вырваться… Рассказывали, что, когда первый батальон выбил «чертей» из здания вокзала и случилась передышка, один из бойцов, внимательно оглядев окрестности, завыл волком. И с тех пор его стали сторониться — бешеный. Идет напролом, как заговоренный, ничто ему не страшно и ничто его не пугает. И таких отчаянных хватает в каждой части — и у нас, и у противника. Эх, Россия, что ж ты делаешь со своими сыновьями?! Хотели отправить парня в госпиталь, да куда там — раненых не можем вывезти, а этот хоть и сумасшедший, а воюет. На «материке» у него и вовсе крыша может съехать.

Буквально через пару кварталов попали под бешеный обстрел. Долбили духи сверху, огонь был шквальный — стволов примерно двадцать — но беспорядочный. Пришлось оставить БМП и с парой бойцов пробираться в расположение к своим. Хорошо, люди немного пообстрелялись, пообвыкли. А поначалу — хоть, как тот боец, волком вой. Солдаты необстрелянные, одни вперед лезут, а других матом да пинками достаешь из техники, окопов. У самого, ладно, за плечами Баку и Кутаиси — 90-й, Цхинвали — 91-й, Приднестровье — 92-й, и тут еще Чечня — 95-й. Разберемся, мне бы только вырваться из этого ада. Только целым. Если стану инвалидом, то в кармане лежит премилая игрушка — граната РГД-5. Мне хватит. Насмотрелся, как в мирной жизни живут покалеченные герои былых войн, которые выполняли приказы Родины, партии, правительства и еще черт знает кого во время «восстановления конституционного порядка» на территории бывшего Союза. Вот и сейчас долбим свою, российскую землю по чьему-то очередному секретному приказу…

Все это проскочило в голове за несколько секунд. Огляделся — вот мои бойцы залегли неподалеку, осматриваются. Рожи черные, только глаза и зубы сверкают. Да и я, наверное, сам не лучше. Показываю одному головой, другому рукой направление движения — вперед, вперед зигзагами, «винтом», перекатом. В бушлате не сильно покувыркаешься. Пот заливает глаза, от одежды пар, во рту привкус крови, в висках стук. Адреналина в кровушке до чертиков. Перебежками по обломкам кирпича, бетона, стекла. Старательно избегаем открытых участков улицы. Пока живы, слава те, Господи.

Вжик, вжик! Твою мать, неужели действительно снайпер? Ныряем в ближайший подвал. Гранаты наготове — что или кто нас там ждет? Пара трупов. По форме вроде наши — славяне. Кивком показываю, чтобы один вел наблюдение через окно, сам встаю у дверного проема. Второй боец склоняется над одним павшим, расстегивает бушлат и куртку, достает документы, срывает с шеи веревочку с личным номером. Потом то же самое проделывает со вторым. Ребятам уже все равно, а семьям надо сообщить обязательно. Иначе умники из правительства не будут платить им пенсию, мотивируя это тем, что бойцы, де, пропали без вести, а может, и сами перебежали на сторону противника.

— Ну что, документы забрал? — спрашиваю я.