Збинек Кованда - Палец на спуске

Когда вся процессия вышла из трактира, на улице не было ни единой живой души, в том числе в окнах. Но через каждую щель за ними следили. Идущие в составе процессии местные жители конечно же отлично это знали, а потому шли молча, с достоинством, чуть-чуть сзади. Тем самым создавалось впечатление, что их кто-то куда-то ведет.

Этого не знали пан Беранек и пан Гавличек, которые шли во главе группы и вели непринужденный разговор:

— В этом ресторанчике делают поистине великолепный гуляш.

— Это очень просто объяснить, дружище. Ведь они тут живут единой семьей. Попробуйте-ка предложить кому-нибудь гуляш не того качества! Ха-ха!

И ни единого слова о том, куда и зачем они идут. Вся эта процессия, два участника которой восторгались гуляшом, а остальные шли молча, чем-то напоминала кошку, крадущуюся к курятнику и больше всего боящуюся хозяйского дробовика. В самом деле, одно дело лежать да теплой печке и теребить свой хвост, а другое — оторваться от господского стола и идти рисковать своей шкурой.

Эту особенную атмосферу первым почуял пан Беранек после того, как они распрощались перед трактиром с Ванеком и отправились к дому Якуба. Однако это насколько не вывело Беранека из себя. Рано или поздно такое могло случиться. Подобные обороты дела как раз и обсуждались в комитете. Все выступавшие по собственному опыту знали и прямо говорили, что народ — это стадо и полагаться следует только на самих себя. Исходя как раз из этой стадности, стихийности и подверженности толпы вспышкам трусости, они уже давно сделали принципиальный вывод, что вся власть держится на оружии.

Таким образом, Беранек первым заметил спад настроения у членов делегации, но он только улыбнулся и сделал беззаботный вид. Его ничто не могло удивить или застать врасплох. Завтра он проинформирует оперативную тройку своего областного комитета. Какие бы события ни произошли, материала, о чем говорить, накопилось уже достаточно. Сегодня работа проведена с группой людей, завтра это дойдет до сознания всей деревни, а послезавтра никто не удивится, когда запоет петух и наступят совершенно иные времена. То, что сегодня еще ползет со скрипом, как кошка возле курятника, завтра пойдет со звоном шпор.

Если пан Беранек был в состоянии во всем разобраться и сохранить спокойствие (плох тот командир, который, поднимая взвод в атаку, не думает, что на душе у солдат), то Алоис Машин растерялся. Какой-то внутренний инстинкт подсказал ему, что приближается опасность, после того как ее заметил пан Беранек. Но у Алоиса не было за спиной областного комитета, и он был в неведении относительно того, от чего, собственно говоря, зависит их успех или неудача.

— Убей меня дьявол, но мне кажется, что мы идем на похороны! — сказал Алоис и рассмеялся, так как произнесенное им вслух слово «похороны» еще больше его напугало.

Пан Беранек, остановившись, подождал Алоиса и с усмешкой проговорил:

— А вы, уважаемый друг, видимо, думаете, что мы идем на крестины?

Такой ответ пришелся всем по вкусу. Засмеялись все, и вместе с ними смеялся и Алоис. А потом с ухмылкой сказал:

— В сущности вы правы. Но я одного не могу представить: что мы скажем Якубу, когда придем к нему. — И подумал, будет ли вообще этот бирюк дома.

Пан Беранек взял Алоиса под локоть и обернулся ко всей колонне:

— Это дело предоставьте мне. Разговор начну я сам. А затем вы скажете то, что вам покажется нужным и подходящим.

Когда они вступили на перекинутый через речку мостик, дорога через который вела к усадьбе Якуба, они увидели, что на площади остановилась голубая машина и из нее вышел человек в темных очках.

— Пресвятая богородица! Да ведь это Ярослав! — крикнул Алоис и замахал сыну рукой. Вся процессия остановилась, ожидая редактора Машина.

Ярослав озадаченно смотрел на кучку людей. Хотя он вчера и слышал, о чем говорил отец по телефону с паном Беранеком, тем не менее его удивило такое количество собравшихся. Узнав среди них уполномоченного пана Гавличека, Ярослав с отвращением сплюнул и махнул отцу в ответ рукой.

Не успел он закрыть дверцу машины, как рядом остановилась еще одна машина, и из нее сначала вышел юноша, увешанный микрофонами, а за ним… звукотехник Маршалек и редактор Фулин! Увидев Ярослава, Фулин со спокойной улыбкой сказал:

— Смотрите-ка! Ты мог бы и с нами поехать.

Ярослава взяла злость:

— У меня нет в кармане блокнота с адресами.

Фулин ответил, кивнув в его сторону: