Збинек Кованда - Палец на спуске

Вацлаву было известно, что Алоис Машин на сегодня назначил какое-то совещание. Но об этом ли идет речь?

— Хочешь, тебя подменят? — сухо спросил полковник.

— Давно он звонил?

— Прошло около десяти минут.

— Когда они вышли из трактира?

— Сказал, что несколько минут назад.

Вацлав готов был попросить снять его с дежурства, чтобы он мог выехать как можно быстрее в Бржезаны. Минут за 30—35 можно добраться. Наверное, еще не будет поздно. Но удерживала его лишь одна мысль: сумеет ли он в Бржезанах действовать разумно?

— Что же это делается, командир? — произнес он, и в его голосе прозвучали не страх и волнение, а печаль.

Каркош бросил на Вацлава продолжительный взгляд и ответил, вздыхая:

— Мерзость! Больше ничего не знаю, ничего.

Вацлав понимал, что, как старый, опытный и дисциплинированный солдат, он должен уметь владеть собой в любой обстановке. И он уже был готов изложить просьбу о снятии с дежурства, как вдруг раздался звук сирены.

Теперь было поздно делать что-либо.

За пять минут до этого сигнала два веселых парня уселись в двухместный истребитель, стоящий на аэродроме в нескольких десятках километров от Мюнхена. Им была поставлена любопытная задача: пролететь немного на восток и оценить ситуацию. В стране, куда они должны лететь, происходят сенсационные вещи. Они летят, чтобы взглянуть на эту страну сверху, так как из окон «мерседесов» на нее вот уже несколько месяцев смотрят туристы истинные и мнимые. Летчикам сказано куда лететь, и все. Цели своего полета они не знают. Впрочем, летчикам об этом говорится не всегда.

Они не знают (и знать не могут), что в район их аэродрома незаметно прибыло несколько особых групп, в которых, правда, людей немного, зато страшно много автофургонов с различной вычислительной и электронной техникой. Они не знают, что в ста километрах южнее аэродрома уже давно начали передвижение несколько танковых дивизий. Они не знают и того, что господа из тайных служб и генеральных штабов ухмыляются, поскольку некоторые чехословацкие военные чины начали разбалтывать военную тайну, в том числе по пражскому радио и телевидению.

Всего этого не знали два веселых летчика. Они лишь догадывались, что сегодняшний полет не будет прогулкой. Да и какой тогда смысл туда лететь? На прогулки ездят девчонки из пансионов. А они боевые летчики!

Им отдан приказ пролететь по треугольнику Железна Руда, Пльзень, Будеевице, Железна Руда. Лететь с возможно малой скоростью. В случае встречи не сопротивляться, в крайнем случае симулировать неисправность приборов и потерю ориентации.

Цель этого полета, о которой им, конечно, не сказали, состояла в том, чтобы прощупать морально-боевое состояние зенитных и авиационных частей чехословацкой армии, а в конечном счете и ее командования.

Перед тем как идти, возникла идея, что подходить к дому Якуба следует по одному, чтобы не привлекать внимания. Высказал ее Франта Ламач. Ему больше всего нравились необычность и исключительность всего этого дела, которое никому до сих пор не пришло в голову и которое в прежние времена нельзя было провернуть. Теперь же нежданно-негаданно это стало возможным. Поскольку у вето было собственное представление об огромной свободной стране, флаг которой когда-то вытатуировали на его левой руке, он почувствовал, что всем им сейчас не хватает автоматов с укороченными стволами и черных масок на глазах.

Придет время, когда в Бржезанах будут вспоминать о событиях этого дня и люди станут качать головой, приговаривая, что ничего подобного не было, что кто-то все это выдумал. А сейчас отец двух детей, примерный глава семейства Франта Ламач потерял голову и подобно пацанам готов был играть в разбойников и полицейских. С той лишь разницей, что у детей не бывает огнестрельного оружия. А Франте Ламачу до него было в тот день рукой подать.

Пан Беранек идею Ламача отверг, заявив, что его интересуют противоположные результаты. Ему нужна полная гласность, так как основной их целью является зондаж того, как далеко можно сегодня идти, с чем общественность смирится, к чему присоединится или же, в противном случае, насколько проявит решимость дать отпор.

Пан Беранек, наоборот, остался недоволен тем, что не имеет возможности, скажем, при помощи местного радиовещания обстоятельно проинформировать обо всем жителей деревни. Как прирожденный горожанин, он думал, что они ни о чем не знают (трактир был пуст, пока они заседали). Он не предполагал, что если вчера Ладя Панда мог раздумывать насчет причины созыва Шпичкой на сегодняшний день заседания парткома, то и теперь не так уж трудно догадаться, какие вопросы разбираются на их встрече.