Франсуаза Малле-Жорис - Дикки-Король

Клоду тридцать восемь лет, Фанни на десять лет моложе. Они поженились пять или шесть лет назад, и вот теперь она собирается уйти от него к пятидесятишестилетнему барону Оскару. Клод — человек добрый, здравый, веселый, немножко грузный и временами медлительный: типичный антверпенец, купец (в широком смысле слова, так как служит финансовым инспектором в «Синеко»), из тех фламандских дельцов, что втайне вынашивают множество грандиозных планов. И трезво, вернее, практически мыслят. Клод любит деньги и не стыдится этого, ему нравятся деньги и риск. Он интересуется всем на свете, всем, что происходит, меняется в мире. У него привлекательное лицо, живой взгляд, обезоруживающая улыбка. Он может быть обворожительным, хотя и неаристократичен: это человек увлекающийся, он всего добивается сам.

Клод покупает картины, потому что любит живопись и потому что они растут в цене. «Мне претит твоя вечная погоня за двумя зайцами», — говорит Фанни. Неприспособленность к жизни, элегантная томность придают ей еще больше очарования. Фанни — жгучая брюнетка с невероятно хрупкой, стройной фигуркой, настоящая красавица, и красота ее столь изысканна и утонченна, что даже навевает легкую грусть.

Фанни познакомилась с Клодом в Брюсселе, в кругу дипломатов и иностранных специалистов. То ли на коктейле в отеле «Хилтон», то ли в посольстве одной из малых стран. Перед ней предстал широкоплечий, весьма модно одетый мужчина; он говорил по-французски, английски, нидерландски, держался непринужденно. Она не разглядела в нем фламандца, человека с такими прочными корнями, что хоть весь мир обойдет, а домой всегда вернется. Он только что приехал из Гамбурга и уже вылетает в Токио открывать японский филиал своей фирмы. Клод заводит ее в дальний угол гардеробной и целует. И все же это человек с севера, из Антверпена, города, где картины прячут под замок, задернув их занавесками из зеленой саржи.

Клод встречается с Фанни. Восхищен. Очертания ее губ бесподобны. Он убежден, что глаза у Фанни фиолетовые, а то, что утонченности в ней больше, чем интеллекта, придает ей какую-то загадочность. Фанни польщена, заинтригована такой пылкостью. (Современные мужчины, из тех, что попадаются ей на каждом шагу, не способны на такие страсти.) Любовь эта прежде всего чувственная, но не только. Клод чувствует, что надо убедить, увлечь молодую женщину, хотя и не начавшую жить, но уже пресыщенную; он посвящает ее в тайны своего ремесла, объясняет механику денежных оборотов: она этим приятно поражена. В ее семье говорить о подобных вещах было не принято. И она, которую пичкали лишь отвлеченными идеями, вдруг заинтересовалась подлинной жизнью; голова у нее идет кругом. Благодаря Клоду она надеется сделать массу открытий: увидеть все, что скрыто за поверхностной и в чем-то претенциозной культурой, которую ей прививали, за показной красивостью теорий. Благодаря Клоду она узнает, что жизнь — это несправедливая, а иногда и абсурдная вещь.

Ей внушают, что он «чужд французскому духу» (так говорят ее родители и их друзья) и «несколько реакционен» (так утверждает ее лучшая подруга, изучающая историю искусств в Брюссельском университете). Вот почему, придя к нему на свидание в бар отеля «Хилтон», она чувствует себя героиней. «Он меня обожает», — твердит она подругам. Словно извиняясь за то, что надела розовый пуловер из ангорской шерсти: безвкусный, но очень уж теплый. «Клод такой „китчовый“», — заявит она накануне того дня, когда в комнате своей подруги уступит ему, не успев сказать «здравствуй». Случившееся одинаково ошеломило обоих. То было бездумное и чистое влечение, как в начале мира. Не увидеться на следующий день было невозможно. Клод терзался оттого, что не сумел облечь эту великую страсть в красивые слова, уверения, клятвы: так все-таки полагается. До самой свадьбы они не найдут для этого времени: их сжигает нетерпеливое желание быть вместе, всякий раз убеждаясь, что им доступна эта неиссякаемая радость… Таких потрясенных, опьяненных друг другом их и поженят под негодующий ропот обеих семей.

Фанни, в сущности, еще ребенок: своим восхищенным подружкам она рассказывает, будто Клод уже во время третьего свидания овладел ею силой, зажав рот рукой. «Не думала, что в наше время такое возможно», — призналась Анни, та самая, что предоставляла им комнату. Это она изучает историю искусств; на свадьбе ей предстояло быть подругой невесты.