Сэди Джонс - Изгой

— Меня долгое время здесь не было.

— Знаешь, социальному статусу сейчас придается такое значение…

— Я понимаю.

— Клэр говорит, что редко видится с Элизабет. Интересно, чем они вообще занимаются, наши жены? Собственно, чем занимается Клэр, я себе представляю: она тратит мои денежки. — Он рассмеялся. — Насколько я знаю, Элизабет не очень любит ходить по магазинам, верно? Не слишком интересуется жизнью светского общества? Но, насколько мне известно, вечеринки ей нравятся.

— Она очень здравомыслящая.

— Не сомневаюсь. Не сомневаюсь. Но все-таки очень важно принадлежать к одному слою общества, верно?

Джилберта слишком переполняла злость, поэтому он не ответил, а только улыбнулся и кивнул.

— Тем не менее, принимая все это во внимание, я бы все равно хотел, чтобы старик Робертс передал тебе бразды правления. Начиная с апреля. Если тебе это интересно.

Он еще немного потянул разговор, не вдаваясь в подробности относительно зарплаты, а Джилберту что-то не нравилось — то ли сам Дики, то ли его манера говорить, то ли то, как он стоял; но он смирился со всем этим и сказал себе, что весьма доволен, и постепенно, уже к концу вечера, и в самом деле ощутил удовлетворение. Это было хорошее предложение, и он был рад, что получил его. Ему хотелось поскорее уйти, чтобы не видеть физиономию Дики, хотелось забрать Лиззи домой, где она была сама собой, и любить ее там. Она была слишком хороша для любого из них. У нее был свой взгляд на вещи. Она принадлежала ему, она была умной, просто восхитительной; он не знал, что она в нем нашла, но был благодарен ей за то, что она с ним.

— Тогда будем здоровы, — сказал Дики. — За Новый год. Тяжелые времена позади, на подходе времена светлые, что бы там ни говорили. За новый, 1948-й!

— За 1948-й!

Мужчины выпили бренди, скрепляя таким образом договор. На первом этаже было жарко и душно; а наверху в это время Льюис лежал в бельевом шкафу на теплых деревянных досках за спиной Тома Грина. Мальчик по имени Норман, которого все плохо знали, устроился на нижней полке. Льюису было больно находиться в скрюченном состоянии и он заерзал.

— Ой! Прекрати!

— Ш-ш-ш! Здесь кто-то есть.

Они затаили дыхание. Было слышно, как по лестничной площадке кто-то идет. Под чьими-то ногами поскрипывали доски.

— Выгляни, — еле слышно прошептал Том.

Льюис медленно приоткрыл дверцу, надавливая пальцем. Снаружи было довольно темно, свет пробивался только из одной из спален. Ему была видна зимняя луна в окне и маленькая фигурка, идущая мимо них на цыпочках.

— Это Кит.

— Кто?

Том запаниковал, и Льюис подумал, что это очень глупо с его стороны: худшее, что могло произойти в этой ситуации, — это не три «сардинки» в такой тесноте, а четыре.

— Давайте ее впустим, — прошептал Норман таким странным сиплым голосом, что Льюису захотелось рассмеяться.

— Чего это? — запротестовал Том.

— Того, что иначе мы тут будем сидеть вечно, — сказал Норман, которому все это явно надоело. Он не стал дожидаться согласия товарищей и просто слегка толкнул дверцу шкафа.

— Нет! — вскрикнул Том, но Льюис уже шикнул в сторону Кит, чтобы та обернулась.

Кит думала, что, скорее всего, только она продолжает искать, что другие давно пошли вниз есть гренки с сыром по-валлийски и потом будут над ней смеяться. Она решила прекратить поиски. Быстро повернувшись на шиканье Льюиса, она едва не вскрикнула от неожиданности.

— Кто здесь?

— Льюис. И Том. Давай сюда. Залазь.

Кит послушалась. Она оказалась на нижней полке бельевого шкафа вместе с Норманом и через две секунды была уже прижата к горячим трубам отопления.

— Привет.

— Привет.

Мальчики захихикали.

— А где остальные? — спросил Том.

— Не знаю. Я видела Тамсин, но, думаю, она уже не играет.

— А Эда видела?

— Я уже сто лет никого не видела.

Кит не стала рассказывать им о своих страхах оказаться последней и о потере надежды; ее пригласили туда, где прятались мальчики, и среди них Льюис Олдридж, и она не хотела упускать такой случай. Это был самый лучший вариант из того, что могло произойти.

Кит не очень хорошо помнила себя в раннем детстве, но, насколько все-таки могла вспомнить, ей всегда хотелось быть такой, как Льюис. Он полностью подходил ей. Он выглядел именно так, как и должны выглядеть люди. Она помнила, как увидела его однажды во время летних каникул, когда пыталась присоединиться к мальчишкам, которые лазили по деревьям в лесу позади их дома. Ей было пять лет, и у нее ничего не получалось. Там был Льюис, и он в свои девять показался ей таким взрослым (вначале просто взрослым, а потом даже героем), потому что одернул мальчика, который дразнил Кит, а потом и вовсе вывел ее на опушку леса, чтобы она могла найти дорогу домой. Не то чтобы он разговаривал с ней или сделал для нее что-то еще: он просто был добрым. Ей хотелось быть такой, как он, и осознание того, что он должен прийти к ним на вечеринку, было для нее чем-то очень приятным, и когда она об этом думала, то поневоле улыбалась и немного нервничала — а вдруг он окажется не таким хорошим, как она считала.