Энтони Дорр - Стена памяти (сборник)

– А другую руку не хочешь попробовать?

– Другую?

Феко кивает.

– Раньше ты никогда не разрешал попробовать другую.

– А в этот раз разрешаю.

– А подвоха не будет?

– Ни малейшего!

Темба шлепает по левому кулаку. Феко раскрывает ладонь.

– Твоя автобусная карточка? – удивляется Темба; Феко кивает. – Твоя автобусная карточка? – повторяет Темба.

По пути на станцию они заходят на рынок и покупают плавки – красные для Феко и голубые для Тембы. Потом едут автобусом «Голден эрроу» в город. В правой руке у Феко пластиковый мешок с купальными принадлежностями. На дворе март, еще совсем по-летнему тепло, и все изломы Столовой горы невероятно четко вырисовываются на фоне неба.

Феко с Тембой вылезают из автобуса в Клермонте, проходят, взявшись за руки, два квартала и оказываются у отделения «Стандард Банка ЮАР», что за два дома от фитнес-клуба «Вёрджин-эктив». Предъявив удостоверение личности, Феко открывает счет, и клерк десять минут шлепает по клавишам, что-то вводя в компьютер, а потом спрашивает, какую сумму Феко намерен положить на депозит. Феко придвигает к нему чек.

Не проходит и тридцати секунд, как подбегает менеджер, осматривает чек и уносит его в свою выгородку со стеклянными стенами. Потом минут десять с кем-то говорит по телефону.

– Что мы сейчас делаем? – шепотом спрашивает Темба.

– Мы надеемся, – так же шепотом отвечает Феко.

Все это длится очень долго, чуть ли не час, но потом менеджер возвращается и с улыбкой объявляет, что чек банком принят.

Десятью минутами позже Темба и Феко стоят под безоблачным небом на залитом ласковым солнцем тротуаре у стеклянной стены фитнес-клуба «Вёрджин-эктив». При взгляде вверх им видны тренажеры, на которых изо всех сил сгоняют жир какие-то важные господа, а глянув прямо сквозь стену, сквозь собственные отражения, они видят три крытых бассейна, пловцов на их дорожках, спасателей в креслах и детей, несущихся вдоль извилистых зеленых направляющих водяной горки.

При входе Феко дает служительнице тысячерэндовую банкноту, та долго ворчит, что у нее нет сдачи, но в результате все же что-то находит, Феко заполняет листок регистрации, и их наконец запускают в просторную раздевалку со шкафчиками красного дерева. Там несколько мужчин уже есть – кто-то бреется, кто-то зашнуровывает кроссовки, другие завязывают галстуки, – и тут входит Феко с семенящим сзади Тембой, который, со счастливой недоверчивостью во взгляде поправив очочки, выбирает шкаф под номером 55; и наконец они надевают новые плавки – красные у Феко и голубые у Тембы. Потом идут по кафельному коридору с рядом капающих душевых стоек вдоль стены, спускаются на двенадцать ступенек и, пройдя в стеклянные двери, оказываются в суматошной хлорированной атмосфере крытого бассейна.

Темба что-то шепчет себе под нос, но Феко не слышит. Спасатели в красных теннисках сидят по своим креслам. С водяной горки шумно низвергается вода, от потолка эхом отражается детский вопеж.

Держа за маленькую ручку, Феко ведет Тембу вверх по длинной лестнице водяной горки, бассейны внизу становятся все меньше, белые спины поднимающихся впереди них детей все в каплях. Прежде чем приготовиться и заскользить вниз, на поворотах отлетая от бортика к бортику, у самого верха им приходится немного подождать: тот, кто поднимался перед ними, чуть-чуть замешкался, занимая исходную позицию. Но не проходит и минуты, как последняя ступенька позади, Феко и Темба наверху, стоят рядом, готовые ринуться в водопад.

Феко садится, поднимает сына и устраивает его у себя между ног. Поток теплой воды заливается в плавки и несется дальше под уклон, исчезая за первым поворотом. Феко снимает с сына очки и держит в руке.

Темба оборачивается к отцу, щурясь без очков.

– Мы сейчас полетим быстро-быстро, да, пап?

– Еще как!

Феко смотрит вниз, туда, куда ведет канал водопада, потом переводит взгляд за бортик первого поворота: боже, как далеко внизу бассейн! Купальщики в нем, как сонные муравьишки, возятся, освещенные ясным солнцем, льющимся сквозь стеклянные стены, за которыми беззвучно проезжают мимо машины и автобусы.

– Ну что, готов?

– Готов! – говорит Темба.

Альма сидит в желтом кресле в общей обеденной зале. Остатки ее серебряных волос коротко подстрижены и торчат клочковатым ежиком. Одета во все чужое: предметы одежды в этом заведении, похоже, беспорядочно гуляют по рукам. Бросив взгляд налево, в окно, она может видеть лишь какую-то бетонную стену, верхнюю половину флагштока и небо, заключенное в неправильный многоугольник.