Морли Каллаган - Любимая и потерянная

— Спасибо, дорогой, спасибо, — прошептал он. — А я не знал, на что годны профессора. Славный вы человечек.

Он с младенческой улыбкой похлопал Макэлпина по щеке, потянулся было его поцеловать, вздохнул и закрыл глаза.

— Да-а… повезло мне с компаньоном-пьянчугой! — желчно сказал Дойль.

— Давай его сюда, Джим. Вот на этот стул, — заботливо произнес Фоли. — Все в этом заведении трещит по швам, не исключая владельцев. Тебя всегда теперь тут встретят как родного. Ну как, нравится тебе наш кабачок?

— Жаль, что я не догадался привести с собой мистера Карвера, — лукаво улыбаясь, ответил Джим. — Как вы полагаете, мистер Фоли?

— Это идея, — хмыкнул тот. — Прихвати его в следующий раз, дружок. Отребья человечества и мистер Карвер, оскорбленный в своих лучших чувствах. Мне кое-куда надо, выйдем вместе.

Лишь за дверью туалетной комнаты перестали они слышать голоса неутомимых, взмокших от пота рассказчиков.

— И так вот всю ночь напролет, — мечтательно говорил Фоли, заходя в тесную уборную за гардеробом. — Я знаю, они все балбесы, но мне с ними хорошо, а почему — понятия не имею.

— Хорошо-то хорошо, но было бы лучше, если бы Дойль не сыпал мне пепел на голову.

— Я непременно с ним поговорю! — воскликнул Фоли так озабоченно словно был совладельцем бара. — Он не будет больше тыкать куда попало своей сигарой.

— Вот и превосходно. Ты остаешься, Чак?

— А куда еще можно пойти в этом городе?

— На улицу Сент-Антуан со мной вместе.

— В ночной клуб к черномазым? — Фоли поворошил свои рыжие волосы. — Что это тебе вздумалось?

— Я как-то встретил Пегги Сандерсон, — сказал Макэлпин снова выходя вслед за Фоли в гардероб. — Мне кажется, ты о ней кое-чего не знаешь, Чак. Ее интерес к неграм не ограничивается литературой и музыкой. У нее есть среди них друзья. По-моему, она вообще любит бывать в их обществе.

— Ты шутишь.

— Это правда, Чак. Я с нею говорил.

— Понятно, — медленно протянул Фоли.

Он был человек общительный, добродушный, весьма неглупый, легко входил в доверие к женщинам и в Монреале имел друзей среди гангстеров, игроков, полицейских чиновников, танцовщиц бурлеска и крупных дельцов; все они ценили в нем одно редкостное достоинство. Все, что Фоли узнавал о друзьях, он принимал как должное, не удивляясь и не осуждая. И вот сейчас Макэлпин ясно понял, что слухи насчет Пегги уже и раньше доходили до его приятеля, но тот не пожелал поверить им и убедил себя, что девушка просто-напросто интересуется негритянской культурой. Сейчас увидев, что ошибся, он огорчился.

— Пошли вместе, Чак.

— Мне нечего там делать, — сердито бросил Фоли. — Я уже отходил свое в ранней юности, в начале тридцатых годов. Теперь пускай студенты ходят и всякие неоперившиеся птенчики. Вернемся в бар и хватим по одной.

— Я рехнусь, если еще полчаса там пробуду, — сказал Макэлпин, доставая из кармана номерок.

— Джим, минуточку. Это розыгрыш насчет Пегги?

— Я уверен, что она сейчас там. Пошли, ты сам увидишь.

— Н-нет, не пойду. Постой-ка, раз уж ты туда собрался, так позвони Милтону Роджерсу.

— Кто он такой?

— Фотограф. Разве ты не помнишь? Мы с ним вместе выпивали.

— Теперь вспомнил. Только кто звонит в такое время? Я пойду один.

— Дай сюда номерок.

Фоли вручил номерок пухленькой гардеробщице. Эта девушка перед ним так благоговела, что не раз подсовывала ему лучшие галоши вместо тех, которые он сдал.

— Энни, выдайте ему пальто — сказал он, вкладывая в руку девушки пятьдесят центов.

Взяв у гардеробщицы пальто Макэлпина, Фоли помог ему одеться, и Джим почувствовал себя еще более виноватым.

— Пока, Чак, — сказал он.

— Пока, — печально отозвался тот.

На улице еще больше похолодало. Ветер швырял под ноги снежную крупу. Прохожие низко наклоняли головы, зарываясь подбородками в воротники. Макэлпин шел по Маунтин-стрит к железнодорожным путям. Перейдя Дорчестер, он остановился и заглянул в темный провал пешеходного тоннеля. Там в глубине светились огни, перед непроницаемо черным входом проносились снежинки. Над путями, вонзаясь в ночное небо, одиноко торчала высокая кирпичная труба. Тоннель был вымощен булыжником, и шаги Макэлпина гулко отдавались под каменными сводами. За тоннелем внизу, прямо под ним, виднелся освещенный перекресток — угол улицы Сент-Антуан; отблеск рекламных огней розовел на снегу.

Перед кафе Сент-Антуан толпились негры. На углу, прячась от холода в нише перед входом в бакалейный магазин, тесной кучкой стояло еще несколько негров. Возле кафе остановилось такси; из него вышли белые: трое мужчин и полная дама. Макэлпин двинулся было вслед за ними к кафе, но передумал — он пришел один, никого не знал тут и решил поэтому сперва побродить вокруг и осмотреться.