Анна Карпова: Потерянная любовь

— Ребекка, просыпайся. Сколько можно спать?

Алекс пытался разбудить меня в это ранее весеннее утро, но в гамаке было настолько уютно и комфортно, что открывать глаза совсем не хотелось.

— Еще немного, — я лениво ворочалась, укутанная одеялами как кокон.

Зима закончилась, уступив место радостной и свежей весне, которая смывала снег, оголяя промерзлую землю. Уже появились первые ростки травы, хотя был только конец марта. Постепенно мир преображался, одеваясь в зеленые наряды. Кажущаяся бесконечно долгой и безнадежной зима все-таки ушла. Я была безмерна рада этому, с ней у меня плохие выдались отношения в этом году.

— Нам идти пора, — настаивал Алекс. — Вставай. Сколько можно валяться? Всю жизнь проспишь!

В воздухе витал запах костра и жареного мяса. Ночью какое-то мелкое животное попало в силки, что Алекс расставлял вокруг каждого нашего ночлега. Они отлично кормили нас с тех пор, как мы ушли от Эдель.

В то утро, когда на ее порог вступил человек, сказавший, что нашли лекарство от А-2, изменилось все. Агнозия-2, от которой погибло почти все человечество, наконец побеждена. Ее можно вылечить. Когда он ушел, Эдель поднялась к нам на чердак, где мы прятались, когда к ней приходили путники. Старушка со слезами на глазах сказала, что нашли лекарство.

Лекарство от самой страшной болезни на земле, потому что именно А-2 выкосила как траву почти все население планеты.

Мы плакали и смеялись в тот день. Новость была немыслима, радость от осознания ее не помещалась внутри: хотелось петь, танцевать, кружась как сумасшедший. Настолько велико было облегчение. Наконец, я перестала бояться, смело взглянув в будущее, что становилось все светлее. Улыбка не сходила с лица, а сердце бешено колотилось от нахлынувшей внезапно радости.

Безмерное счастье, вот что я ощущала в те дни.

Эдель не согласилась идти с нами, как мы не уговаривали.

— Зачем? Я стара и нерасторопна, буду доживать свой век там, где родилась.

Я ее понимала, сама иногда хотела вернуться в родной город. Но мне возвращаться было некуда — родные места сгорели еще в начале эпидемии А-2. Там теперь только пепелище и призраки прошлого, к которым возвращаться желания не было.

Мы ушли в середине марта, неделю назад, когда снег стал таять под солнцем, а мир вдохнул свежий весенний ветер и возрадовался ему. Зима далась невыносимо сложно. Часть тех, кто не умер от болезни, либо замерзли, либо умерли от голода. Естественный отбор в полном действии.

Эдель хорошо снарядила нас в дорогу. В нашем распоряжении было: два гамака, фонарик, теплые вещи, консервы и сухофрукты, пистолет с двумя магазинами патронов, мотки проволоки и веревки, две кастрюли и столовые ножи с ложками. Жалко, топора моего не было. За зиму я с ним почти сроднилась. С такими пожитками мы могли идти далеко, что и решили делать, взяв направление на юг. Там зимой не так холодно.

— Просыпайся, а то твою порцию съем, — Алекс подошел к гамаку, где я все еще изображала ленивый кокон, и потряс меня. — Ребекка Вай! Встала и пошла кушать! Я что зря силки расставлял? Вставай, говорю!

Его голос был чист и спокоен. Бояться нам теперь стало на один пункт меньше. Лекарство-то нашли. Постепенно мир вернется в старое русло нормальной жизни, вновь воздвигая небоскребы, восстанавливая разрушенные города. Для этого потребуется не один год, но мы сможем. Я в это искренне верю.

Мы все сможем. Теперь все в наших руках.

Правда, есть одно но.

Я подозревала, что у меня осложнение после перенесенного воспаления легких. Периодически страшный кашель разрывал мою грудную клетку, в такие моменты казалось, что легкие сжимаются до крошечных размеров, и воздух категорически отказывается их заполнять.

Алекс делает вид, что не замечает моего страшного кашля, но он с каждым днем становится все сильнее. Периодически я ловлю на себе расстроенный взгляд его серебряных глаз. В такие моменты хочется провалиться сквозь землю.

— Встаю, встаю. Уже поспать нельзя!

Не хочется покидать свое убежище, в котором было очень уютно и тепло. Полуденное солнце приятно согревает лицо, вселяя надежды. С каждым новым зеленым листочком или травинкой моя душа пела. Если А-2 изменила жизнь далеко не в лучшую сторону, то новости о лекарстве перевернули ее обратно.