Сергей Ермолов - Московские страсти

Попытался изобразить улыбку. Наташа заставляла меня ненавидеть самого себя. Но я не умею злиться на себя. Мне предстоит преодолеть еще одно разочарование в жизни. Взрослею.

Я ни о чем не хотел спрашивать Наташу. Был уверен, что знаю все возможные ответы. Ей нравилось видеть меня виноватым.

Мне нужно было успокоиться. Наташа не сделала меня понятнее. Я старался не выглядеть неловким, но она чувствовала мою неуверенность. Я уступал ей и думал, что это глупо. Это и было глупо.

Я не хотел бояться Наташу. И все же боялся. Она видела мой страх. Мне нравилось воображать себя сильным. Я никогда не был сильным. Она сильнее меня. Я это знаю. И мне это нравилось.

Меня радует откровенность моих признаний. Я не обязан быть осторожным и робким. Следует знать свое место в этом мире. Пора уже понять, на что я способен, а без чего могу и обойтись. Равнодушие женщины всегда похоже на презрение.

Наташа смотрела на меня, как на капризного ребенка. Иногда в ее глазах появлялось выражение жалости. Это меня добило.Мои признания могут разочаровать любую женщину. Я думал о своих недостатках больше, чем следует. Злиться на самого себя бесполезно.

Отчетливо видел цвет ее глаз – больших, очень темных. Ее пухлые губы выглядели чуть надутыми. Она смеялась надо мной, а я не мог даже улыбнуться. Мне не следовало унижаться. Я не хотел говорить с Наташей о ее нелюбви. Она могла понять мои слова только как желание оправдаться. Моей любимой женщине были не нужны мои признания в любви.

- Ты думаешь только о себе, - я не понимал того, что чувствовал.

- Да, - ответила она. – Всегда. Каждая женщина знает, для чего ей необходим мужчина.

- Ах так.

- Да так. Да.

Я отвернулся. Во мне возник страх, и я не знал, что ответить. Был вынужден притворяться равнодушным.

Не могу объяснить, что я чувствовал тогда и что чувствую сейчас. Не хочу думать о своих страхах.

Я не понимал Наташу. Для меня нет более навязчивого желания, чем желание понять свою любовь.

- Ты мучаешься очень натурально. Но твое отчаяние закончится раньше, чем ты полюбишь опять, - Наташа старалась изменить меня.

- Я презираю себя за то, что позволяю тебе меня утешать.

- Как тебе это удается?

- Что?

- Делать все простое сложным.

- Мне хочется пожалеть тебя.

- Мужчина всегда торопится вообразить, что общается с женщиной глупее себя.

Она говорила тихо и уверенно, и я был убежден, что она говорит то, что думает. Ее выбор был сделан. Я не мог сказать ничего, что имело бы для нее значение. В Наташе не было ничего, кроме эгоизма.

Просить о любви унизительно. Мне не нужна женская жалость.

Наташа явно совершала ошибку, а я даже не знал, как ее предостеречь. Она просто не понимала, что делает. Мне никогда не нравились женщины, вообразившие, что у них нет ни одного недостатка.

Я хотел избавить себя от объяснений. В словах Наташи была жалость унижающая меня. Женские слова всегда ложь. Не хочу сомневаться в этом.

Я видел откровенно насмешливую улыбку. Она никогда не заблуждалась в отношении меня. Мое лицо – маска клоуна.

Мне было трудно ее слушать, словно я не понимал отдельных слов. Не понимал, что от меня хочет Наташа.

Она вдруг прижалась ко мне и тихо попросила поцеловать ее. Притворство – естественное состояние женщины.

Я всегда стараюсь избегать неясных ситуаций. Мне не нравится любить, обманывая. Не зная, прав я или нет.

20

Я чувствую, что сердце сжимается от какого-то пронзительного чувства, которое оказывается одиночеством. Кажется, что меня от остальных людей отделяет некое пространство, заполненное очень холодным воздухом, эмоциональным вакуумом.

Спустя мгновение я понимаю, что это открытие меня не шокирует. В глубине души я всегда это знал.

Я прислушиваюсь к стенам или смотрю в окно, стремясь уловить звуки чужой жизни. Одиночество заставляет вжиматься в кровать, зарываться в подушки, укрываться с головой одеялом, потому что дальше будет только хуже.

Прошлой ночью я не смог писать, потому что чувствовал себя очень несчастным. А теперь я, конечно же, пытаюсь разобраться. В моем мозгу случился какой-то сдвиг в способе моего мышления.

Сейчас же, написав это, читая, что я написал, я ничего не вижу, все это просто слова, написанные на бумаге, я не могу ничего передать, даже самому себе.

Я постоянно думаю, не сделает ли кто-нибудь фильм о том, что творится в моей голове. Меня не покидает эта мысль.

Жизнь обретает стабильную инерцию и начисто утрачивает ускорение. Каждый день ты проделываешь необходимый набор повторяемых, идентичных действий. И ничего не чувствуешь по этому поводу. Мне не грозит увольнение. Мне не светит повышение.