Сергей Ермолов - Добро пожаловать в ад

Я почувствовал особенную усталость. Эта часть пути казалась мне сложнее остальных. По камням нужно было ступать быстро, ни на секунду не замедляя шага. Отмель разбивала весь переход на три участка.

Первый из трех я перешел благополучно и подумал, что это было идеальным местом для засады: рота не смогла бы сдвинуться ни на шаг, пришлось бы подставлять под пули солдата за солдатом. На втором участке я допустил ошибку – посмотрел под ноги и подумал, что могу упасть. Подо мной текла мутная, грязная жидкость. Я покачнулся и едва не упал. Я двигался согнувшись, неуклюже балансируя. Человек моего сложения выглядел при этом смешно.

Третий, последний участок был шире первых двух. Неожиданно для себя, я начал нервничать еще до того, как ступил на камни, скользкие от грязи. Когда я сошел на камни, то словно под чьим-то воздействием покачнулся, поскользнулся и упал в воду. Выбравшись на берег я почувствовал себя старым и глупым. Случившееся было плохой приметой.

Перебравшись через обмелевшую реку, мы поднялись по крутому откосу. По гребню откоса рос густой кустарник, и нам пришлось пробираться сквозь заросли. Выбравшись на открытое место, рота сразу оказалась на виду. Впереди, до самых домов, видневшихся в нескольких сотнях метров левее, не было никакого укрытия. Я двинулся вперед с первым взводом, оставив второй прикрывать нас.

Мы подошли к старому, заброшенному саду, подлезли под низкие ветки и двинулись вперед, пробираясь между деревьями.

Обычно боевики устраивали свои засады при выходе из сел. Они не спешили и позволяли разведгруппам входить в селения и не атаковали, пока солдаты были насторожены и находились в боевой готовности. Но когда оказывалось, что боевиков в селе нет, наступало расслабление и тогда за селом «чехи» нападали. У первого же открытого места. Ощущение уверенности в этом было так сильно, что я сказал лейтенанту Чернышеву:

- Я уверен, что сейчас «бородатые» наблюдают за нами.

- Сколько у нас еще времени, чтобы суметь избежать столкновения с ними? – спросил лейтенант.

- Достаточно.

Нам следовало обойти село стороной и разделиться на несколько групп. Мы уже почти подошли к первым домам. Вокруг не было слышно ни одного звука.

- «Чехи» водят нас за нос, - сказал я.

- Все возможно.

По цепочке прошла команда «вперед» и разведчики двинулись. Идти в атаку из вертолета проще: высадка, рев мотора, страх, что заденут лопасти винта или подстрелят «чехи», придают особую смелость, заставляют бросаться вперед.

Скрытно блокировать село и врасплох застать укрывшихся там боевиков не удалось. Тут же взлетела красная ракета и через несколько минут по селу заработала артиллерия. Свист проносящихся снарядов заставлял меня вжиматься в землю. Огневой налет прекратился так же неожиданно, как и начался. Взлетела зеленая ракета, и моя рота пошла вперед.

Я увидел, как упал солдат, идущий в середине цепочки. Он схватился за голову и повалился на бок.

- Заходите справа, - крикнул я Одинцову.

Он поднял руку, показывая, что слышал, и его группа двинулась короткими перебежками вправо.

Между нами и «чехами» лежала неширокая, но тянущаяся далеко в обе стороны поляна, заросшая мелким кустарником и травой. Она была пристреляна и мы сразу попали в полосу плотного огня. Солдаты залегли и расползлись в разные стороны. Преодолев поляну, я наткнулся на Туркова, который сидел, прислонившись к стволу дерева. Он казался спящим, но глаза были широко открыты и неподвижны, темной дырой зиял широко раскрытый рот. Весь камуфляж на его груди был залит кровью.

Я не понимал, развивался бой так, как я рассчитывал, или нет. Происходящее выглядело каким-то нереальным. Разведчики быстро перебегали вдоль улиц.

Я с разгону прыгнул в свежую, еще пахнущую разрывом воронку от снаряда и лежал, согнувшись, поджав ноги к самому подбородку. Я прижимался к земле изо всех сил. Воронка была большая, но левое плечо все-таки выглядывало. Я руками копал землю. От разрыва она была мягкая, поддавалась легко. Рядом взорвалась граната, и меня всего обсыпало землей. Потом раздался еще один взрыв. Я закрыл глаза и перестал копать. Я лежал, затаив дыхание. Левее кто-то застонал. Я не знал, сколько времени лежал, боясь пошевелиться, со ртом набитым землей.

Я огляделся и заметил Королева в нескольких шагах от себя. Он сидел совершенно неподвижно, по-видимому, был ранен в ноги и оцепенел от страха, хотя раны вряд ли были серьезными. Все «срочники» оказывались такими. Я нащупал в кармане пластмассовую ампулу промедола, оглядываясь по сторонам.