Дженни Нордберг - Подпольные девочки Кабула. История афганок, которые живут в мужском обличье

Так же как тогда, когда движение за гражданские права цветных, распространяясь, охватывало и белых, когда натуралы присоединялись к борьбе за право геев на браки, консерваторам становится труднее сопротивляться, если укрепляется новая экономика и социальные нормы вокруг гендера сдвигаются как женщинами, так и мужчинами.

Мы должны всячески желать такого развития Афганистану, не только в силу доброты наших сердец или каких угодно идеалистических представлений, но и потому, что исследования ошеломляюще доказывают, что в тех странах, где устанавливается равенство, намного меньше насилия и больше экономической стабильности. В том, что касается «национальной безопасности» и внешней политики, афганские женщины, равно как и женщины в глобальном смысле, должны быть заботой каждого, вплоть до военных включительно.

В книге «Пол и мир во всем мире», посвященной исследованию отношений между гендером и насилием {138}, политологи делают вывод, что насилие на микроуровне – например, между мужем и женой – напрямую отражается в том, насколько высок градус насилия в обществе . Как внутри страны, так и против других стран. Государства, подавляющие своих женщин, обычно угрожают своим соседям и более далеким странам. Так что чем больше прогресса в положении женщин увидит Афганистан, тем меньшей угрозой будет эта страна для остального мира.

Почему же в таком случае женщины часто низведены до уровня «вопроса», а не возглавляют верхние строчки любой программы внешней политики?

Женщины никогда не были «вопросом». История Афганистана в последние десятилетия – лишь один из примеров того, как женщины – и власть над ними – оказываются в самом центре конфликта. То, что по ошибке называют «правами женщин», – это даже не просто права человека. Это вопрос эволюции и построения мирных цивилизаций.

Герда Лернер, исследовав происхождение патриархата, предсказала, что этот конструкт в один прекрасный день придет к концу, поскольку он есть созданная человеком идея. Вероятно, всегда будет существовать сексизм, как и поныне существует расизм. Но рабство официально отменено в большинстве стран на Земле. Путь к свободе для афганских женщин будет долгим, но он не обязан быть бесконечным.

Возможно, когда-нибудь в нашем будущем женщины смогут не ограничиваться теми ролями, которые общество считает естественными, «богоданными» или приемлемыми для женщин. Женщине не понадобится маскироваться под мужчину, чтобы выйти на улицу, взобраться на дерево или заработать денег. Ей не нужно будет стараться походить на мужчину или мыслить как мужчина. Напротив, она сможет говорить на языке, который захотят понимать мужчины. Она будет вольна носить брючный костюм, или юбку, или что-то совершенно другое. Она не будет считаться за существо второго сорта, и ее свидетельские показания не будут засчитываться как половина мужских. Она будет признана как чья-то сестра, мать и дочь. И, может быть, когда-нибудь ее индивидуальность не будет ограничиваться тем, как она ладит с братом, сыном или отцом. Вместо этого ее будут признавать как личность, чья жизнь имеет ценность сама по себе.

Это не станет концом света, нации, государства или сексуальности. И не решит все мировые проблемы разом. Но это волнующее обещание того, что мы можем продолжать развиваться – маленькими прорывами индивидуального величия наряду с медленной перестройкой нашей цивилизации.

Это возможное будущее могло бы расширить границы человеческого опыта и стать одинаково освобождающим для мужчин и женщин. И было бы интересным для всех. Потому что, возможно, в ответе Азиты на вопрос о том, почему она рада, что родилась девочкой, есть некоторая доля истины:

– Мы знаем, каково быть мужчинами. Но они ничего не знают о нас.

Приблизившись к своему десятому дню рождения, Мехран наряду со старшими сестрами стала ученицей чисто женской школы в Кабуле. Она носит униформу для девочек. Во второй половине дня, дома и во время прогулок в своем районе, ей разрешают переодеваться в мальчиковую одежду. Волосы у нее по-прежнему короткие, и ее по-прежнему считают самым неугомонным членом семьи.