Марк Леви - Где ты?

— Ты закончила? Опоздаешь на самолет! Они побежали к дверям, слишком быстро приближающимся.

— И потом, небольшой флирт тебе не повредит!

— А кто тебе сказал, что это будет флирт?

Она лукаво погрозила пальцем, посмотрела на него и сказала:

— Вот он!

Потом повисла у него на шее, чмокнула в шею и побежала к трапу. Обернувшись напоследок, она послала ему воздушный поцелуй. Когда она исчезла, Филипп пробормотал:

— Многоточие до следующего года…

Вернувшись домой, он решил не поддаваться грусти, взял трубку и попросил секретаря Cosmopolitan соединить его с Мэри Готье-Томсон.

Вечером они встретились возле небоскреба. Мерцающие разноцветные огни причудливыми бликами расцвечивали прохожих на Таймс-сквер. В полутьме кинозала, погруженного в историю «Женщины под влиянием», он коснулся ее руки. Два часа спустя они поднимались пешком по 42-й улице. На перекрестке с Пятой авеню он взял ее за руку и повлек за собой, перебегая улицу перед потоком машин. Желтое такси отвезло их в Сохо. В «Фанелли» они съели один салат на двоих, обсуждая фильм Кассаветеса. У дверей ее дома он обнял ее и на мгновение коснулся губ.

Много дней подряд не переставая лил дождь. Вечерами порывы ветра неизменно предвещали грозу, и по ночам она бушевала в долине. По улицам стремительно неслись потоки воды. Подбираясь к домам, вода размывала хлипкие фундаменты. Вода протекала сквозь крыши, заливая жилища. Но крики и смех детей, называвших Сьюзен «маэстрой», по-прежнему звенели в те часы, когда она вела уроки в сарае, который заменял им школу. Во второй половине дня она обычно садилась в свой новый джип «вагонер», более покладистый и маневренный, чем ее старый «додж», о котором несмотря ни на что она вспоминала с сожалением, и отправлялась в долину развозить медикаменты, продовольствие, а иногда и официальные документы, которые она помогала заполнять. Изматывающие будни порой уступали место праздникам. В такие вечера Сьюзен отправлялась куда-нибудь в бар, где мужчины пили пиво или любимый местный напиток гуахо. Чтобы справиться с одиночеством и тоской гондурасской зимы, наступившей раньше обычного, Сьюзен иногда заканчивала ночь в постели мужчины, не всегда одного и того же.

10 ноября 1977 года

Сьюзен,

именно с тобой мне хочется поделиться этой новостью. Мою первую рекламную работу только что купили. Через несколько недель мой проект превратится в гигантский плакат, развешанный по всему городу. Мы рекламируем Музей современного искусства. Когда плакаты напечатают, я пришлю тебе один, и ты будешь изредка обо мне вспоминать, еще я пришлю тебе статью, которую опубликуют в профессиональном журнале, для которого я только что давал интервью. Мне недостает твоих писем. Я знаю, что ты по уши занята, но знаю также, что это не единственная причина твоего молчания. Я действительно по тебе скучаю, и, наверное, мне не стоит об этом говорить, но мне не хочется играть с тобой в догонялки.

Я надумал весной приехать к тебе в гости и чувствую себя виноватым, что мне раньше это не пришло в голову. Я эгоист, как и все. Хочу приехать посмотреть на твой мир, понять, что именно удерживает тебя вдали от нашей жизни и всех откровений нашего детства. Парадокс твоего вездесущего отсутствия: я часто вижусь с подружкой, о которой тебе рассказывал, всякий раз провожаю ее до дома и сбегаю. Зачем я тебе это пишу? Потому что меня до сих пор преследует ощущение, что я предаю какую-то невысказанную надежду. Мне нужно избавиться от этого. А может, мои письма к тебе — это попытка проснуться?

Вполне возможно, завтра ты вернешься, но какбы мне хотелось, чтобы этого ожидания никогда не было, не слышать слов, какие ты наверняка мне скажешь, или научиться пропускать их мимо ушей.

Нет, я не приеду к тебе весной, это скверная мысль,даже если мне до смерти хочется это сделать. Мне кажется, что мне нужно отдалиться от тебя, и поперерывам в твоих последних письмах я чувствую, что в этом ты вполне со мной согласна.

Целую.

P. S. Семь часов утра. За утренним кофе перечитал написанное вчера и, пожалуй, дам тебе возможность прочитать то, что обычно отправляю в помойку.

Многое менялось вокруг Сьюзен, менялась и она сама. В лагере беженцев проживало уже двести семей, и постепенно их жизнь становилась все больше похожа на жизнь обычной деревни. Этой зимой письма от Филиппа приходили реже, и все трудней было на них отвечать. Сьюзен встретила Новый год со всей своей командой в полном составе в одном из ресторанчиков в Пуэрто-Кортесе. Погода стояла на удивление хорошая, и ночь они закончили на берегу. С началом нового года вся страна словно бы обрела второе дыхание. Снова заработал порт, и вот уже несколько недель вовсю трудились портовые краны. С раннего утра и до позднего вечера небо бороздили самолеты внутренних авиалиний. Мосты были восстановлены еще не все, но вобщем нанесенный ураганом ущерб уже сделался почти незаметным. Или же все привыкли? Звездные ночи сулили хороший год и богатый урожай. Гудок одного из грузовых судов возвестил полночь и отправку полного трюма бананов в Европу.