Максим Лаврентьев - Любовь, или Мой дом (сборник)

Мы – это наиболее активная часть населения нашего двора, дети семидесятых годов рождения. Кто входил тогда в команду? Перечислю по подъездам. Первые два подъезда мимо – в них жили или старшие, или сильно младшие. Из третьего подъезда – Леша Родиков, мой старинный друг, в то время полноватый, а потом выросший в такого же русского богатыря, каким был его дедушка-шофер. В четвертом подъезде жил Аркаша Бруев, наполовину испанец, его маму вывезли с родины в СССР во время Гражданской войны республиканцев с франкистами. Аркадий женился впоследствии на моей однокласснице Юле из восьмого подъезда, а в то время он, как более взрослый, лишь от случая к случаю принимал участие в наших игрищах. Из пятого подъезда были длиннорукий и непропорциональный Гена и его младший брат Мишка, въехавшие в ту квартиру, где прежде в двух комнатах жила моя тетя Таня с первым мужем Сашей и сыном Димой. Оттуда же и рыжий Андрей Глущенко, вскоре переехавший куда-то за кинотеатр «Байкал». Из углового шестого подъезда выходил вальяжный Денис Бедняков, как бы в пику своей фамилии всегда одевавшийся дорого, в заграничное. Два брата, Андрей и Сергей, совершенно не похожие друг на друга, жили там же этажом выше, а на самом верху, в похожей на мою, но только в зеркальном отражении, квартире, обитал мой тезка Максим, фамилию которого я забыл. Седьмой подъезд не дал нам вроде бы никого, а восьмой – еще одного маленького Максима из очень простой семьи и Сережу Остапова, наполовину грузина, большого остроумца и выдумщика. В девятом были я и старшая дочь милиционера из квартиры напротив, мужеподобная Таня, гонявшая с мальчишками в футбол. Из одиннадцатого подъезда появлялся Саша Кунин, умный полноватый мальчик, старше меня года на два-три, из двенадцатого – светловолосый Сева, а в тринадцатом подъезде квартир было слишком мало, большую его часть занимали какие-то организации. К этому более-менее постоянному составу время от времени присоединялись дети из соседних дворов. Девочки – Юля Касьянова, Наташа Самаркина, Зоя Сюнякова, мои одноклассницы, и Настя Саломеева, на день рождения которой я всегда приходил с подарком – новой куклой; остальных не помню – девочки держались, как им и подобало, отдельно, прыгая через резинку, натянутую между деревьев, или играя в «пятнашки». А отдельно от девочек, то и дело дразнимая мальчишками и в ответ кидавшая камни, по двору разгуливала полоумная Рита из десятого подъезда, называя каждого не его собственным именем, которое она никак не могла запомнить, а либо Сыроежкиным, либо Электроником – персонажами популярного тогда детского фильма.

Если машинами оказывались заняты обе «арены», мы выдумывали себе другое занятие. Например, можно было играть в «ножики». Из дома приносились перочинные ножи, на земле очерчивались большие круги – у каждого это был его «город». Играющие по очереди брали нож за лезвие и бросали таким образом, чтобы, перевернувшись, он воткнулся в землю. Тут же очерчивался новый круг, небольшой, достаточный только чтобы встать в него, и делался следующий бросок, потом еще и еще, до тех пор, пока нож благополучно втыкался. В случае промаха бросать нож начинал твой противник. Так, шаг за шагом, играющие приближались к «городам» друг друга. Маленькие круги так же, пошагово, «отвоевывались». Наконец наиболее меткий и удачливый метатель подходил к вражескому «городу». Бросался нож. От того места, где нож воткнулся в землю, проводилась линия, вверх и вниз, до края круга. Большая часть земли внутри разделенного теперь «города» отходила атакующему. Постепенно куски прирезались к захваченным владениям. Если в распоряжении хозяина «города» все еще оставалась крошечная полоска, на которой он мог простоять, пока наблюдающие считали до десяти, можно было дождаться промаха и постепенно отбиться и даже победить, захватив тем же способом «город» противника. Если нет – игра заканчивалась и начиналась заново.

Другое распространенное в то время развлечение – прятки и разнообразные, все время чем-нибудь дополнявшиеся варианты игры в «войнушку». Можно было, разбившись на две «армии», примерно одинаковые по числу «солдат», просто бегать вокруг дома с пластмассовыми пистолетами, для пущего эффекта иногда снабженными так называемыми пистонами, микроскопическими зарядами какого-то взрывчатого вещества. Боек игрушечного револьвера ударял по пистону, и раздавался звучный хлопок. Иногда пистолеты заменялись «брызгалками». Это оружие делалось очень просто. Брался пластмассовый флакон, внутрь наливалась вода, в крышке проделывалось небольшое отверстие, куда чаще всего вставлялся корпус шариковой ручки, естественно, без стержня. От длины корпуса зависела дальность стрельбы. Достаточно слегка сжать флакон – и вода выстреливает через отверстие на конце пустого корпуса ручки. Пока в брызгалке расходовалась вода из-под крана, залитая во флакон заранее дома, можно было опасаться только промокнуть до нитки. Но вот эта вода заканчивалась, и брызгалка наполнялась водой из лужи. Тут уже беготня начиналась всерьез – никому не хотелось попасть под грязную струю и получить нагоняй от мамы за испачканную футболку.