Сергей Герман - Фраер

Привезли на «Белый лебедь» всесоюзного вора, Васю Бриллианта. Кумовья так душевно его встретили, что он за почки держался.

А в январе 1986 года приехал к Бриллианту очень большой мусор из центрального аппарата МВД СССР и предложил ему занять пост заместителя министра МВД СССР.

Но Вася Бриллиант сказал: — «Я не стану сукой» и умер, не сломленный мусорами, а мусора в отместку на его труп положили метлу.

В этот момент Колесо и сам был похож на легендарного законника — высохший, со впалыми серыми щеками, в роговых очках с толстыми линзами.

Ко мне зашёл, Саня Могила. Побренчал чётками. Бросил между делом.

— Сегодня смена хорошая. Ты вечером шизняк навестить не хочешь? Там вроде клиент твой прячется?

Дневальный изолятора с красной повязкой на рукаве открыл нам кнопкой железную дверь.

— Здорово, братела! — приветствует его Саня. — Бикса подмылась??

Шнырь изобразил улыбку краешком рта:

— Всё в лучшем виде, Санёк. Даже с мылом.

— Ну тогда готовь ей шлёмку с дыркой!

С лязгом — раскоцалась дверь. Клок испуганно вскочил с корточек.

— Вы чо, братва?

Он весь подобрался, сгорбился. Втянул голову в плечи. Зубы мелко стучали.

Саня зайдя к нему сзади, вытянул из штанов сетку, накинул её на шею бывшего шныря. Тот повалился на колени, захрипел, лицо налилось свекольной багровостью.

Жаркая волна ударила мне в голову. От возбуждения затряслись руки. Я ударил его тростью по голове. Клок упал на пол, кровь потекла по лбу. Я несколько раз поддел его голову ударом ботинка. Клок закатил глаза.

Саня спросил, — подох что ли?

Наклонился, прислушался к дыханию. — Да нет, живой. Петушить будешь? Или обоссым?

Злости у меня уже не было, ноги налились свинцом.

— Ладно Сань, пойдём. Я скотоложством не увлекаюсь.

Крысы живут стаями, помогают друг другу, защищают и при возможности, забирают с собой раненых. Но когда все опускается на уровень элементарного выживания, если они попадают в «неволю», где им угрожает опасность или голодная смерть, крысы также, как и люди, поедают друг дружку.

Советская власть применила этот метод на деле и занялась «перековкой» преступного мира, стараясь превратить в животных. Людей помещали в замкнутое пространство в и создавали им невыносимые условия содержания.

Выживали только самые сильнейшие и подлючие, которые в жизни уже не боялись ничего, ни ножа, ни нового срока.

Асредин завёл себе крысу. Это была не обычная помойная тварь с облезлым хвостом, а декоративная. Зверёк выглядел, как аристократ. У него была красивая, слегка шершавая на ощупь вьющаяся шерсть. Очень нахальные глазки — бусинки. Звали — Антон. Асредин звал его Тошка.

Крыса очень быстро привязалась к Асредину, и целыми днями сидела у него на шее или на плече. Это был очень чистоплотный зверек, любящий самостоятельно ухаживать за собой. Крысы вообще необычайно умны и сообразительны.

— Вот! — Говорил Асредин — закроют меня в БУР, а Тоша будет мне таскать грев.

— Ты смотри! — Подначивал его Дулинский, — чтобы твой крыс у меня пайку не крысанул, а то попадёте оба по беспределу!

Асредин не оставался в долгу. Многолетнее общение с лагерным миром сильно обогатило его лексику.

Несколько минут он очень настойчиво объяснял Дудинскому что будет с ним, его мамой, папой и всеми родственниками, если с головы его Тошки упадёт хоть один волосок.

Находясь за колючей проволокой, что-то происходит в зачерствелых зэковских сердцах. У многих откуда-то из ниоткуда появляется чувство сострадания и особенной нежности к беззащитным животным — кошкам, хомячкам, мышкам. Может быть, потому, что в них арестант видит существа ещё более незащищённые, чем он сам, чувствует родственную душу, которую он может обогреть и приласкать.

Странно, как жестокость и черствость уживаются в них с редкой сентиментальностью.

Казах по имени Томаз, которого все звали Камазом, откуда то притащил котёнка.

По ночам котёнок лежал на его широкой груди, громко мурлыча, а тот гладил его по головёнке чёрным от никотина указательным пальцем.

Спавший рядом Дулинский подпрыгивал среди ночи в постели.

— Мля, Камаз! Убери своего кота, пока я его не придушил! Мурчит как трактор, в натуре. Заснуть невозможно.

Камаз отвечал:

— Да пошёл ты козе в трещину! Будешь мне мозг дрочить!

Вспыхивала перебранка с воплями и матом, грозящая перерасти в рукопашную.