Леонид Леванович - Беседь течёт в океан[журнальный вариант]

Большой войны пока что не будет, у США своих проблем хватает, у немцев — тоже. Воинственная «Железная леди» Тэтчер ничего не сделает.

После всего увиденного и услышанного на занятиях Петра особенно радовало светлое, солнечное утро, веселое, беззаботное пение птиц. Радовала мысль: никуда не надо прятаться, не надо искать бомбоубежище, он едет на работу, без которой уже не представляет свою жизнь. В кабинете сразу включил монитор, поискал по студиям, нет ли записи передач. На экране была многоцветная сетка, только в одной студии, так называемой «стометровке», готовились к передаче «Новости», увидел заставку «Слово — поэзии» и незнакомого молодого поэта.

На столе лежала копия программы на следующую неделю, которую заявили его помощники: главный режиссер и ответственный секретарь, заместитель Евгений находился в отпуске. Передач они предложили немного, напротив одной помечено: запись в субботу.

Пока в студии было тихо, переключил телевизор на программу и попал на передачу «Сузор’е» (созвездие). Вел ее худощавый человек в очках, с длинными прямыми волосами. Мелькнули титры: художник Михась Романюк. Петро вспомнил, что минувшим летом он познакомился с Михасем на выставке во Дворце искусства, они говорили о передаче про изобразительное искусство в школе. Правда, идея не дошла до эфира. На той выставке Петро встретился со знаменитым живописцем Владимиром Стельмашонком, с которым был знаком. «А божечки, мы же давно не виделись!» — седобородый, с молодыми синими глазами, красивый человек крепко пожал руку. Сказал, что некоторым художникам, молодым, талантливым, объявили выговоры, хотят исключить из секретарей Союза художников. «Костьми лягу, а не дам ребят в обиду. Меня, как парторга, вызывали в высокий дом, мол, художники слишком увлеклись стариной и забыли о современности. А я говорю: надо подтягивать картины о современности до уровня работ на исторические темы».

Между тем на экране женщины из деревни Неглюбка Гомельской области в самобытных, самотканых ярких костюмах запели хороводную песню. Пожилая женщина, симпатичная, моложавая, начала рассказывать, что одевали перед праздниками. Ведущий задавал вопросы, выяснял, что значит каждый ромбик, крестик, петушок. Чувствовалось, что Михась глубоко знает народный костюм, любит этих мастеровитых женщин. А Петро вспомнил вышитые мамины рубахи, фартуки. Передача очень обрадовала, он по-хорошему позавидовал коллегам из литдрамы: передача заслуживает максимальной оценки — двадцать баллов, и он предложит ее на Красную доску.

Снова переключился на студию. Поэт читал стихи с пафосом, но часто путался, запинался, просил его извинить, вытирал платком блестящий от пота лоб. Петро посочувствовал и поэту, и тем, кто записывал передачу. Опять переключился на эфир. На экране показывали собрание в сельском клубе. С трибуны, обитой красной материей, выступал худощавый, лысый человек с полным ртом металлических зубов, которые блестели из-под рыжих усов, как гуси зимой из подпечья. Негромким голосом сказал:

— Совсем близко от нового поселка — деревня Величковичи. Жители этой деревни в революцию устанавливали здесь Советскую власть. В Отечественную войну с немцем воевали. Так я вот думаю: может, и поселку дать название Величковичи. Деревня вымирает. Такое мое предложение.

В зале послышались аплодисменты. Оратор важно, неторопливо сошел с трибуны. Тут же на сцену буквально взлетела девушка с короткой гривкой волос, в клетчатой кофте и громко начала читать по шпаргалке:

— В этом поселке жить нам, молодым. От имени своих подруг, молодых доярок, предлагаю назвать поселок Молодежным.

Громкие аплодисменты, словно кто-то сыпнул горох, затрещали в клубе. Девушка, будто сорока, быстро юркнула со сцены. На трибуну поднялся рослый парень:

— Я тракторист. Точнее — механизатор широкого профиля. И мои друзья — тоже широкого профиля. Мы будем жить в поселке. Предлагаю назвать его Интернациональным. Ну, можно — Ленинским.

— Что за цирк? Что за передача? — Петро нашел программу в газете. Там значилось: репортаж из совхоза «Прогресс», и назывался район, где этот «прогресс» находится. — От такого названия отказаться! Во, манкурты узколобые. Молодежный. Это чужое, небелорусское слово. Моладзевы! Но так не назовут, — злился Петро.

А в сельском клубе продолжалось мероприятие. Мысли Петра Моховикова словно подслушал директор местной школы и сказал: лучшее название для поселения — Величковичи. Но ему возразила молодая учительница: дети пишут это слово с ошибками. Так научи их писать правильно!