Леонид Леванович - Беседь течёт в океан[журнальный вариант]

Несмотря на дождь, древнее, языческое буйство охватило всех, когда зажгли главный, самый большой костер. Девчата из какого-то ансамбля под фонограмму пели, с криками, визгом носились вокруг костра.

Организаторы готовились серьезно, даже флаг особенный сделали и подняли его из окна церкви, на нем надпись та же, что и на значке. Украсили праздник всадники из Ратомки, приехало много художников, писателей, журналистов. Корреспондентка журнала «Советская женщина», высокая, тоненькая, как тростинка, пафосно восклицала: «Я хочу прославить ваше Купалье на 130 стран мира». Дай Боже услышанное увидеть.

Об этом шла речь на ночном застолье в Доме культуры. Напитков и закусок было мало, зато горячих тостов много: за нашу историю, за наши давние традиции, за родной язык. А когда поднялся высокий, красивый, темноусый художник-живописец Алексей и громко воскликнул: «Жыве Беларусь!», мы все в едином порыве встали и дружно, будто клятву, произнесли: «Жыве!»

Пожалуй, впервые я так эмоционально и с гордостью почувствовал себя белорусом.

— Петрок! Что-то пчелы разлетались? Посмотри, вон над яблоней кружат. Может, облет? А может, и рой! — крикнула из веранды Татьяна.

Мамута сразу насторожился, потому что облет пчелы совершают обычно во второй половине дня, а тут еще нет и двенадцати. Он взял ведро воды и березовый веник, заранее подготовленный на случай роя, подошел к ульям. Над зеленым домиком, на первый взгляд безладно, кружили пчелы. Из нижнего и верхнего летков на волю высыпали сотни новых пчелок, они поблескивали светлыми, молодыми, неизношенными крылышками и с первородной радостью взлетали вверх. Над пасекой звенел могучий гул.

Петр Евдокимович сразу определил: выходит рой. Побрызгал пчел, круживших над ульем, водой, словно освятил, благословил на вылет в новую жизнь. Он следил, где начнут пчелы садиться, собираться в клубок. Высоких деревьев, как и положено, на пасеке не было, на молодых яблонях и сливах можно снимать рой, подставив два табурета. Пчелы суетливо кружились над сливой и со всех сторон тянулись к ней, будто притягивало их магнитом.

— Ага, вот они где выбрали место, — Мамута увидел темный клубок пчел, который на глазах разбухал, воздух вокруг словно кипел от тысячи крылатых насекомых. — Очень хорошо. Не надо никуда лезть.

Рой был огромный, клуб тяжелел, ветви, на которых привились пчелы, сгибались все ниже. Дымарь был заранее подготовлен, заправлен сухими гнилушками — только поджечь. Круглая, легкая роевня тоже была готова к работе: обвязана белой холстиной, нужно только сделать щель — отодвинуть с одной стороны холстину и направить туда пчел. Однако на этот раз более подходящей оказалась роевня-сундучок, внутри нее имелись четыре рамки сотов-суши, дырочки для вентиляции, леток, который потом можно закрыть, а крышка и дно легко вынимаются. И эта роевня была готова.

Мамута взялся разжигать дымарь. Подошла Татьяна, увидела дымок и сразу все поняла.

— А где они сели?

— Ой, хорошо сели. На ветвях сливы. Никуда лезть не надо. Принеси, пожалуйста, табуретку.

— А ложка есть? Может, еще одну взять?

— Возьми. Не повредит.

Петр Евдокимович надел на голову сетку-маску, закрывающую лицо, взял сундучок-роевню, дымящийся дымарь и быстрым шагом направился на пасеку. На сливовом дереве тем временем образовалась огромная темная трепещущая груша. Петр Евдокимович присматривался, есть ли трутни. Их, толстых, важных, не было видно, значит, рой-первак, матка плодная, которая зимовала, самцы-трутни ей не нужны.

— Ну, молодчина! Такую армию собрала! Значит, силенку еще имеешь. Только бы собрать твоих деток всех, никого не прижать, не обидеть.

А тебе уже третий год. На добрый толк, надо менять. Ну, если с роем вылетела, значит, начнется твоя вторая молодость. Мамута любил говорить с пчелами, ему казалось, они все понимают, он мог даже погладить своих крылатых сборщиц нектара, а вот прижать невозможно — расплата будет мгновенная. Он знал, что перед выходом роя старая матка откладывает много яичек, очищается и облегчается, иначе она не сможет взлететь. Он обкурил роевой клуб дымком, дал знать пчелам: хозяин на месте, улей для них готов, не надо лететь на новую квартиру, которую подыскали пчелы-квартирьеры, а это может быть лесное дупло, старый улей-развалюха. Рой вел себя спокойно, гул ровный, в нем слышалась надежда на счастливую семейную жизнь в новом домике.

Роевые пчелы заправляются медом перед вылетом, ибо путь может растянуться на пять-семь километров, берут с собой воск, прополис, чтобы на новом месте быстро строить соты, матка отдохнет день-два и начнет свое святое дело — откладывать в соты яички. Мамута увидел пчелку с корзинками, полными желтой пыльцы: эта прямо из лесу или поля. На новом месте все понадобится.