Патрик Несс - Больше, чем это

Друзья.

Да, это правильно. Вот это настоящее. Друзья, которых он точно не смог бы выдумать. С биографиями, на которые у него просто воображения не хватило бы.

Так что, независимо от всего остального, Реджина и Томаш — настоящие.

В памяти всплывают слова Реджины, и Сет повторяет их про себя твердо, как клятву: «Помни, кто ты такой. И вперед без раздумий».

Они заносят велик по лестнице между домами, перетаскивают через платформу и спускают на кирпичный пандус. Томаш снова обхватывает Сета за пояс, и они быстро преодолевают короткий отрезок до бреши в тюремной стене.

— Почти добрались, — заметно нервничая, бормочет Томаш, когда они пропихивают велосипед в пролом.

— Вряд ли у тебя есть план, да? — на всякий случай спрашивает Сет.

— Ага! — досадливо улыбается Томаш. — Теперь, значит, интересуемся? Когда Томаш столько раз помог нам унести ноги и подкинул массу гениальных идей… Теперь оценили наконец?

— Так есть план? — повторяет Сет, укладывая велик по другую сторону забора, перед лабиринтом пробитых оград.

— Нет, — смущенно признается Томаш, и вид у него становится совсем детский.

— Сколько тебе лет все-таки?

Томаш смотрит на унылые хохолки травы, торчащие из бетона:

— Перед тем как очнуться, мне шел двенадцатый. Как здесь считать, не знаю.

Сет берет его за плечи и разворачивает к себе лицом:

— Считай по поступкам. По ним ты настоящий мужчина.

Томаш на секунду отводит глаза, потом кивает сурово:

— Мы ее спасем!

— Спасем.

Они забираются на велосипед и несутся под горку. Три тюремных корпуса, обрамляющие площадку, при свете дня кажутся меньше. Вместе с темнотой исчезли бесконечные воображаемые закоулки, которые могли в ней скрываться.

«Нет, бесконечные закоулки все под землей», — поправляет сам себя Сет.

— Почему именно под тюрьмой? — задается он вопросом на ходу. — Больше негде было?

— Может, потому что тюрьма надежная? — предполагает Томаш. — И это место должно быть надежным тоже, чтобы все спали без помех. Логика есть, хоть и жуткая.

— Интересно, когда нам здесь наконец попадется не жуткая логика?

— Не знаю, мистер Сет. Надеюсь, что скоро.

Они доезжают до конца дорожки, подскакивая на заросших колдобинах, и приближаются к первому корпусу.

— Не слышу двигателя, — говорит Сет.

Соскочив с велосипеда, они осторожно выглядывают из-за угла на площадку, но там ничего нет — ничего необычного, по крайней мере. Днем здания смотрятся еще более суровыми и неприступными.

— Мы думаем, что она там, внизу? — уточняет Томаш.

— А где еще?

Томаш кивает:

— Тогда ты иди и забери ее, а я поищу фургон.

— Что? — Сет, опешив, даже переспрашивает не сразу. — Спятил?

— Он наверняка где-то здесь. У него тут стоянка.

— И что ты с ним сделаешь?

— Не знаю! Но пока у нас никаких идей. А это хоть что-то.

Сет хочет возразить, однако ничего не идет на ум.

— Главное — не пускай к ней Водителя, — говорит Томаш. — Я поищу что-нибудь нам в помощь. А если не получится… — Он пожимает плечами. — Тогда я вернусь, и мы оба погибнем в бою.

Сет морщит лоб:

— Мы не погибнем.

— Я знаю, ты хочешь казаться смелым ради меня, но мы можем. Есть такой риск, когда борешься со смертью. Победа не гарантирована.

— Но мы победим, — твердо заявляет Сет. — Мы не позволим этому уроду забрать Реджину. Просто не позволим.

Томаш расплывается в улыбке:

— Ей бы понравилось, если бы она тебя услышала. Да, ей бы очень-очень понравилось.

— Томаш, я тебя не пущу…

Но Томаш уворачивается, все с той же улыбкой:

— Как будто я стану спрашивать разрешения.

— Томаш…

— Найди ее, мистер Сет. Я скоро.

Сет стонет с досадой.

— Ладно, только не рискуй зря.

— Где-где, а здесь, по-моему, любой риск не зря, — заявляет Томаш и срывается с места.

Сет смотрит, как он со всех своих коротких ног перебегает площадку и исчезает за дальним углом противоположного корпуса, откуда в прошлый раз появлялся фургон.

— Не пропади, — шепчет Сет. — Только не пропади.

Он вздыхает поглубже для храбрости, потом еще раз, и сам бежит через площадку. Кажется, вот-вот откуда-нибудь выскочит Водитель, но солнце освещает каждый уголок, ничего подозрительного не видно. Сет прислушивается, замерев перед дверью корпуса. Двигателя не слышно, шагов тоже.

Реджины — вопящей, дерущейся, стонущей от боли — тоже.

Сет открывает вход. Стеклянно-молочная внутренняя дверь и лестница не изменились, все так же сияют изнутри. Сет шагает через первый порог и движется ко второму.