Мира Джейкоб - Самоучитель танцев для лунатиков

– Тебе было плохо. Думал, что вешалка живая, – пожала плечами Амина. – В общем, ничего особенного.

– Сын Люсеро женился, – подхватила Камала.

– Ах да, точно! И как свадьба?

– Жуть! Еда отвратительная! Невеста толстая!

– Мам!

– А что?! Это правда!

– Да она беременна!

– Ну да, но она все равно толстая, – заявила Камала, облизывая кончики пальцев, словно кошка лапы.

– Что еще? – спросил Томас, довольно глядя на жену.

– У меня будет выставка, – сказала Амина, и родители пораженно воззрились на нее. – То есть у Димпл. В галерее Димпл будут выставляться мои работы.

– Ничего себе! – слабо улыбнулся Томас. – И люди придут посмотреть?

– Надеюсь, что да.

– А когда? – спросила Камала.

– В сентябре. Наверное, уеду на выходные.

– Здорово! Прекрасно, прекрасно! – прищурившись, посмотрел на нее Томас, словно заглядывая в будущее, в котором она наконец-то станет тем, кем ей суждено стать, по мнению отца.

– А что за фотографии? Мы видели?

– Нет, вряд ли. Новые работы. В основном странные эпизоды со свадеб.

– Джейн, наверное, так тобой гордится!

Амина кивнула. Ну конечно! Почему бы нет?

Томас встал, медленно разогнувшись, и взял со стола свою тарелку.

– Я уберу! – Камала выхватила тарелку у него из рук. – Иди в душ! Я туда на всякий случай табуретку поставила.

– Вах! Женщина, я же не инвалид!

– Знаю, знаю, просто на всякий случай, – затараторила Камала и застенчиво улыбнулась ему.

Глядя на робкую улыбку матери, Амина подумала: та всеми силами пытается показать отцу, что принимает любую его слабость, может забыть любой проступок. И тут ей стало ясно: удачного момента поговорить о том, что происходит, она не дождется никогда.

– Я нашла твои вещи в саду, – вдруг произнесла она.

– Хотите расмалаи на десерт? – грозно взирая на дочь, перебила ее Камала.

– Какие вещи? – удивился Томас.

Амина все ему рассказала, и ей было мучительно смотреть, как он уперся взглядом в пол, а потом ухватился за барную стойку, будто его резко затошнило. Отец тяжело опустился на стул.

– Ты не помнишь, что спрятал их там? – спросила Амина.

– Нет.

– Не важно, – вмешалась Камала, – кому какое дело?

– Вообще ничего не помнишь?

– Ну, не совсем, – неловко глядя на нее, ответил он.

– Я подумала, что кроссовки ты, наверное, оставил там для Итти.

– Не будь дурой! – фыркнула Камала, выхватывая у Амины ее тарелку и ставя ее в раковину.

Томас осторожно покосился на дочь.

– Ты ведь его видел позавчера? – уточнила она, а отец нахмурил лоб, словно пытаясь что-то припомнить, и в конце концов кивнул. – А кубок – для Аммачи?

– Амина! – не оборачиваясь, прикрикнула на нее Камала. – Перестань!

– Просто мне не хочется, чтобы ты думал, что об этом нельзя говорить, – упорно продолжала Амина. – Ты что-то видишь. Ничего не можешь с этим поделать. Не понимаю, почему мы должны этого бояться!

– А никто и не боится! Кто тут боится?!

– Ты боишься, мам!

Камала подняла над головой тарелку и швырнула ее в раковину с поразительной силой. На кухне воцарилась звенящая, почти живая тишина. Амина смотрела, как миниатюрная фигурка матери склонилась над раковиной, вцепившись руками в края, будто хотела оторвать ее и разбить об пол.

– Итти попросил, вот я их ему и принес, – наконец ответил Томас.

Амина спокойно кивнула, стараясь не показывать виду, что волнуется, но в груди появилось какое-то давящее чувство, – должно быть, нечто похожее ощущает загнанная в угол кошка. Краем глаза она заметила, что Камала нагнулась над раковиной и принялась вынимать из нее осколки, которые скрипели друг о друга, как надкрылья жуков.

– Аммачи попросила у тебя кубок?

– Нет, – неловко поглядывая на нее, ответил Томас, – я просто решил, что ей будет приятно…

– А альбом?

– Для Сунила, ведь он… – Томас беспомощно взглянул на Камалу.

– Ведь он – что?

– Захотел его послушать.

Правда, когда выговоришься, становится легче? Из этого же исходят целые психологические направления! Ведь именно так появились телевизионные ток-шоу, герои которых выкладывают всю правду о себе! Томас, подавшись вперед, рассказывал Амине обо всем, что происходило с ним за последние несколько месяцев (сначала с запинками, а потом все быстрее и свободнее, как будто слова потекли рекой по огромному каналу, соединяющему мозг с губами), – не только о краткой встрече с Дерриком Хенсоном, но и о целых неделях общения с Итти, Сунилом, Аммачи и даже Дивьей («Господи, неужели она всегда была такой паникершей?»). Однако, пока он говорил, Амина ощутила, что ее собственное самочувствие значительно ухудшилось.