Руди Данциг - В честь пропавшего солдата (1984-1985)

«Когда он проголодается, то съест то, что ему дают. Оставь его в покое».

Я делаю глубокий вдох и думаю о моей новой школе. Мыло для бритья приятно пахнет чистотой и свежестью. Из гостиной по-прежнему слышатся сердитые детские крики, и мне вспоминается, как наслаждалась тишиной моя мама, сидя на лугу среди высокой травы.

Через полчаса после ухода моего отца я выхожу за дверь. Мой портфель тяжёл из-за новых книг и тетрадей: алгебра для шестого класса, новая хрестоматия и английский для начинающих. На мне ботинки, основательно начищенные гуталином до такой степени, что выглядят как новые, но они слишком малы и жмут; снова были извлечены мои бриджи [73] Knickerbocker — короткие штаны, бриджи. и поверх рубашки с карманом мама повязала блестящий галстук.

«Только для первого дня, — сказала она. — Там нужно хоть раз появиться в опрятном виде».

Я мельком взглянул в зеркало и сразу же быстро отвернулся.

Был ли это я? Эра белой школы окончательно завершилась.

На мгновение мне кажется, что под весом портфеля и жмущих ботинок я теряю равновесие, поэтому я быстро хватаюсь за перила и спускаюсь по лестнице осторожными шагами. На углу улицы осматриваюсь, я знаю, что мать стоит за ярко-красной цветущей геранью и застенчиво машет мне. Я вижу, как она горда за меня, своего сына, который идёт в шёстой класс, а в будущем, возможно, станет учеником средней школы [74] Обучение в начальной школе в Нидерландах длится 12 лет. . За углом меня обуревает желание вернуться, чтобы посмотреть, стоит ли она ещё там и удержать эту картину в своей памяти как можно дольше. Повсюду велосипедисты, спешащие на работу и группы детей с разноцветными сумками и портфелями, идущие в различных направлениях в школу. Прохладно, на Адмирал де Руетервег [75] Admiraal de Ruyterweg — улица в Амстердаме. я перехожу на солнечную сторону улицы и беру портфель в другую руку. С моста Де Клеркстраат [76] De Clerqstraat. я вижу автомобиль, армейскую машину, которая медленно движется внизу, у воды, в моём направлении. У каждой боковой улицы она останавливается, словно ищет определённый номер или адрес. Я останавливаюсь.

Есть ли у меня время на то, чтобы постоять?

Я быстро пересекаю мост и, перегнувшись далеко за перила, зачарованно наблюдаю за автомобилем, который, жужжа словно насекомое, медленно подползает ближе. Солнце бликует на лобовом окне, так что я не могу узнать мужчину за рулём, но свесившаяся из окна рука до боли напоминает знакомую мне, и мне кажется, что у головы, которая время от времени высовывается из окна, рыжеватые коротко остриженные волосы.

Кровь приливает к моему лицу: это он, Волт! Теперь я ясно вижу белую рубашку с короткими рукавами, из которых торчат сильные, загорелые руки, часы, и этот автомобиль — всё тоже самое. Я парализован — что же делать? Машина надолго останавливается, мимо пробегают дети. Сколько сейчас времени? Но машина ползёт дальше. Скоро он будет здесь…

Я смотрю на свои ботинки, торчащие над водой между решёткой ограждения, жёсткие и блестящие. И эти штаны. Я вспоминаю своё отражение в зеркале и стыжусь. Волт найдёт их смешными, он ведь видел меня только в разбитых деревянных сабо и рваных штанах. Я быстро срываю галстук и запихиваю его в карман штанов, расстёгиваю верхние пуговицы рубашки. Мне хочется сбегать домой и надеть те штаны, в которых тогда был. Я спускаюсь с моста и останавливаюсь на краю тротуара. Теперь автомобиль всего в квартале от меня, что же мне делать, подбежать к нему? Я пробегаю небольшое расстояние и тут же возвращаюсь: он может проехать мимо, я должен оставаться на углу. Люди сталкиваются со мной, и велосипедист бранится в мою сторону.

Он подъезжает, он уже тут. Я икаю, опускаю портфель и снова хватаю его. Спасибо тебе, дорогой Бог, что ты помог мне, молитвы в кровати прошли не просто так. Сигналит? Мне? Он меня заметил? Что мне делать, если он пригласит меня поехать с собой — согласиться?

Я слышу звук мотора очень близко, тёмная тень попадает в поле моего зрения. Естественно, что я поеду с ним, и тогда не имеет значения мой первый день в школе, и то, что обрушится на меня за это, и то, что я скажу дома.

Из бокового окна на меня рассеянно смотрит солдат, передвигая туда-сюда спичку между зубов. Он бросает усталый взгляд на мост Де Клеркстраат и пожимает плечами. Ревёт двигатель, испуская облако вонючих выхлопных газов, и я остаюсь стоять в солнечном свете. Трамвайные рельсы ярко блестят на солнце сверкающими полосами, бегущими по мостовой.