Array Амритрай - Современная индийская новелла

— Ступай! — повторил Баккас и быстро забормотал: — Пусть сгинет… проклятый! Умерла моя девочка… Пусть его жена останется вдовою, пусть узнает, как горьки слезы…

Крепко сжимая в левой руке горчичные зерна, Башир все еще видел перед глазами покачивающийся из стороны в сторону черный стебель с распущенным капюшоном, выросший из темного провала плетенки.

— Зажми кулак крепче, сынок, — проговорил Баккас.

— Угу, — отозвался Башир.

И вдруг перед глазами Башира словно опустился белый занавес и на нем замелькали темные фигурки, очень черные на ослепительно белом фоне, и, точно в кино, одна за другой стали развертываться картины того, что он видел сегодня в полдень.

Раскаленное полуденное солнце месяца джетх [26] Джетх — месяц индийского календаря, соответствует маю-июню. будто обрушивало на голову потоки пламени. Бродя с корзинами по деревне, Башир уже изрядно устал. В горле у него пересохло, и он давно бы возвратился в табор, если б не наказ Баккаса осмотреть дом тхакура и, если представится случай, показать его змее. Когда солнце перевалило за полдень, Башир расположился в тени развесистого дерева, что возвышалось у входа в особняк тхакура. Закончив представление, он расстелил покрывало, куда сбежавшиеся со всей деревни ребятишки вместо платы за зрелище ссыпали кто что мог: горстку риса, гороха или фруктов.

В дверях показалась тхакурани — жена тхакура.

— Ступай, сынок, если уж принес, то иди отдай дяде. Не бойся! — гладя малыша по головке, говорила она. Крепко держа обеими ручонками подол рубахи, наполненный отборным рисом, мальчик несмело приблизился к Баширу и, высыпав рис на покрывало, присел рядом на корточки.

— Матушка, водички б глоток… — непроизвольно вырвалось у Башира. Тхакурани вынесла полную лоту [27] Лота — низкий бронзовый сосуд с широким горлом. воды и, передавая ее подбежавшему мальчугану, ласково проговорила:

— Налей ему водички, Мадхав. Видишь, рядом с ним чашка стоит? Туда и налей.

Мальчик уже смелее подошел к Баширу и до краев наполнил его чашку. Башир жадно выпил студеную воду, и силы снова вернулись к нему.

— Дядя, а змеи не пьют водичку? — раздался у него над ухом голос малыша.

— Пьют, сынок, пьют, — ласковым голосом отвечал Башир. — Они вечером пьют.

Не сводя с сына любящих глаз, тхакурани негромко рассмеялась. Застеснявшись, малыш отбежал к двери и спрятался за мать, а она, довольная, с доброй улыбкой посмотрела на заклинателя. Башир стал поспешно укладываться. При виде стоящей в дверях тхакурани и ее малыша ему стало как-то не по себе и на глазах невольно навернулись слезы…

Все эти картины одна за другой проплывали сейчас перед его мысленным взором, когда выпущенная им змея, шурша в сухой траве, ползла к дому тхакура, а сам Башир, будто окаменев, крепко сжимал левый кулак с горчичными зернами, дожидаясь возвращения своего черного посланца, который должен был совершить месть.

— Нет! Нет! Нет! — вдруг выкрикнул он. — Не надо! Задержи ее, отец! Они же не виноваты!

Мысли его мешались: то он видел мертвое тело Каммо, то застывшую в дверях тхакурани в бледно-желтом вдовьем сари — она держала за руку малыша, а он доверчиво смотрел прямо в лицо Башира своими большими лучистыми глазами.

«Дядя, а змеи не пьют водичку?..»

Баширу стало жарко. На лбу мелким жемчугом заблестели капли пота.

Рука его дрогнула, и кулак медленно разжался.

— Что ты наделал, Башир?! — крикнул Баккас, падая всем телом на руку Башира. — Разве ты забыл, что кулак разжимают только тогда, когда змея, поразив врага, приползает назад? Иначе она возвращается с полпути и жалит того, кто ее послал…

— Я не забыл, отец, я помню это, — слабым голосом проговорил Башир. — Но ты же сам всегда твердил мне, что нат никогда не мстит тайком… Так делают только трусы, подлые трусы!.. Они же невинны — и ребенок тхакура, и мать малыша! Невинны…

Дикий крик вырвался у Башира — незаметно подползшая змея ужалила его в левую руку. Поводя распущенным капюшоном, змея яростно шипела, а ее налитые злобой глазки блестели во тьме, как две огненные точки.

— Еще ужаль… Еще…

Лицо Башира покрылось холодным липким потом, глаза закатились, голова бессильно упала на грудь.

— Сегодня я встречусь с нею… с моей Каммо… — и он тяжело рухнул на землю.

Баккас осторожно поднял голову Башира и положил к себе на колени.

— Ты прав, сынок, нат никогда не мстит тайком… Ты прав! Прав!.. — голос у него оборвался, и по щекам покатились крупные слезы.