До меня она добралась ползком. У нее снова сломалась нога, причем в этот раз кость пробила кожу и вырисовывалась из-под ткани брюк. У нее был болевой шок, и без болеутоляющих любое движение грозило ей новой потерей сознания.
– Сейчас я вас переверну.
Она кивнула. Я очень старался не сделать ей больно, и все же она издала такой вопль, какой мне еще никогда не приходилось слышать.
Я отполз в сторону и нашел пустые сани. Скомканный спальный мешок остался лежать там, где она с него сползла. Одно одеяло попало под полозья. Все остальное пропало: рюкзак, еда, брезент, бутылки с водой, баллончик для зажигалки, пуховая куртка, снегоступы, мое устройство для добывания огня. Мы остались без огня.
Я расстегнул ее мешок, затащил ее внутрь, застегнул. Ее брюки были мокрыми от крови, снег вокруг тоже пропитался кровью. Я подтянул к ней сани, уложил ее на них, закутал одеялом. При моей попытке разрезать ей штанину и осмотреть ногу она покрутила головой и прошептала:
– Не надо…
После этого она перестала шевелиться. У нее дрожала нижняя губа. Попытка вправить перелом могла бы ее убить. Потеря крови была несильной. Кость сломалась наружу, а не вовнутрь – это был предпочтительный вариант. В противном случае кость пробила бы бедренную артерию и она уже лежала бы мертвой. А вместе с ней и я.
Небо затянулось тучами, снова пошел снег, стремительно темнело.
Наклонившись к Эшли, я прошептал:
– Я пойду за помощью.
Она пошевелила головой.
– Не оставляйте меня.
Я подоткнул под нее спальный мешок.
– Вы с самого начала нашего путешествия пытались от меня избавиться. Наконец-то я выполняю ваше желание.
Она промолчала. Я наклонился еще ниже, обдав ее своим дыханием.
– Слушайте меня внимательно. – Она лежала с плотно зажмуренными глазами. – Эшли! – Она повернула голову. Было видно, как ее пробивают судороги боли. – Я иду за помощью.
Она схватила и стиснула мою руку.
– Вас нельзя беспокоить. Я оставлю с вами Наполеона. Я приведу помощь.
Она еще сильнее сжала мою руку, дрожа от боли.
– Я вернусь, Эшли.
– Обещаете? – спросила она шепотом.
– Обещаю.
Она закрыла глаза и выпустила мою руку. Я поцеловал ее в лоб, потом в губы. Они были теплыми и дрожали, мокрые от крови и слез.
Я положил на нее Наполеона, встал и пошел к дороге. Тучи сгустились, и я не видел, куда она ведет.
Всю свою жизнь я потратил на бег. Что я хорошо освоил, так это умение смотреть на несколько футов вперед. На 4–5 шагов – не более того. Это помогает при беге на длинные дистанции: тебе уже совсем худо, и разбивать расстояние на короткие, посильные отрезки – это все, на что ты еще способен. Кто-то будет утверждать, что важнее смотреть вдаль, сосредоточиваться на финишной ленте, но мне это никогда не удавалось. Мой предел – сфокусироваться на том, что расположено прямо передо мной. Если это получается, то финишная лента никуда не денется.
Вот и теперь я просто передвигал одну ногу, потом другую. Дорога, извиваясь, уходила вниз, змеилась в направлении долины, где мы видели оранжевый свет и дымок. По моей прикидке, мне нужно было преодолеть 25–30 миль; моя скорость в лучшем случае составляла две мили в час. Мне следовало бежать, пока у меня над правым плечом не поднимется солнце.
Я смогу. Или нет?
Да.
Если не сдохну в пути.
Это было бы не так плохо.
А как же Эшли?
Как же Эшли.
Я закрывал глаза, и передо мной оставалась только Эшли. Одна она.
Было то ли 3, то ли 4 часа утра, двадцать восьмой день – кажется. Я тысячу раз падал, тысячу один раз поднимался. Снег превратился в песок, я чувствовал запах и вкус соли. Откуда-то доносился крик чаек. Отец стоял у сторожевой будки с пончиком и с кофе в руках, с недовольной физиономией. Я дотронулся до красного кресла спасателя, выругал про себя отца, развернулся и начал набирать скорость. Пляж растягивался передо мной, и всякий раз, когда мне казалось, что дом уже близко, он таял вдали, а пляж удлинялся, вместо дома возникало какое-нибудь другое событие, мгновение из жизни. Прошлое разыгрывалось перед моими глазами, как в кино.
Помню, как я падал, как полз на локтях, вставал и снова падал. И так без конца.
Много раз мне хотелось сдаться, упасть и уснуть. Я закрывал глаза и видел Эшли. Она тихо лежала на снегу, хохотала с кроличьей лапкой в руке, болтала, устроившись на санях или принимая ванну в кухне, смущалась из-за бутылки с широким горлышком, палила из ракетницы, пила кофе, вытягивала меня из снега…
Читать дальше
Конец ознакомительного отрывка
Купить книгу