Чарльз Мартин - Между нами горы

Я попросил встречи с заведующим хирургическим отделением Бартом Хэмптоном, с которым неоднократно общался на конференциях. Он уже слышал о наших злоключениях. Узнав, что один из спасшихся – я, он велел медсестре, делавшей мне внутривенные вливания, отвезти меня в смотровую над операционной, откуда я вместе с ним наблюдал за завершением операции с ногой Эшли. Врачи сообщали мне по переговорному устройству, что они видят и что делают. Эшли попала в хорошие руки, вмешиваться не было необходимости. Я был совершенно измучен, ладони были ободраны до мяса. Выполнять врачебные функции я бы все равно не смог.

После операции ее вернули в палату, и Эшли осталась одна. Я отправился туда, включил свет и изучил рентгеновские снимки до и после операции. Я бы не сделал ее лучше. Она обязательно выздоровеет. Она была крепкой женщиной и должна была справиться.

Синий свет сверху освещал ее лоб и простыни. Я поправил ей волосы и прикоснулся губами к ее щеке. Она была гладкой, чистой, пахла мылом. Я провел своей изодранной ладонью по ее нежной руке и прошептал ей на ухо:

– У нас получилось, Эшли!

Мой адреналин иссяк, я буквально валился с ног. Меня поддержал Барт.

– Хватит, Стив, – сказал он. – Пора привязывать тебя к койке.

Ничего мне так не хотелось, как уснуть. Но в его словах меня что-то резануло.

– Как ты меня назвал?

– Стив. Стив Остин.

– Кто это?

– А то ты не знаешь! Актер. Его прозвище – Ледяная Глыба.

Когда я проснулся, был день. Я лежал в белоснежной постели, купаясь в аромате свежего кофе. Из коридора доносились невнятные голоса. Надо мной стоял Барт с пластмассовой чашечкой в руке. Соотношение было непривычным: обычно в роли врача выступал я сам.

– Это мне?

Он со смехом сунул мне чашку. До чего же хорош был кофе!

Мы поговорили, я сообщил ему кое-какие подробности. Он в основном слушал, качая головой. Когда я закончил, он сказал:

– Чем я могу тебе помочь?

– Ты видел мою собаку? То есть это не мой пес, но я его полюбил, и…

– Он дрыхнет в моем кабинете. Я угостил его мясом. Он совершенно счастлив.

– Мне нужно взять напрокат автомобиль. Еще мне нужно, чтобы ты защищал нас от журналистов, пока Эшли не сможет с ними поговорить.

– Эшли?

– Да. Я, например, не готов.

– Полагаю, у тебя есть на то причины.

– Вот именно.

– Когда просочатся подробности, вас будут рвать друг у друга все ток-шоу страны. Вы вдохновите огромное количество людей.

– То, что сделал я, сделал бы каждый.

– Бен, ты достаточно проработал врачом, чтобы понимать, что мало кто в целом свете сделал бы то, что ты. Больше месяца ты тащил на себе эту женщину при минусовых температурах. Вы проделали почти семьдесят пять миль.

Я посмотрел в окно, на горы, увенчанные снежными шапками. Странно было наблюдать их с совсем другой стороны. Месяц назад я находился в аэропорту Солт-Лейк-Сити и фантазировал, что там, за горами. Теперь я это знал. Там тюрьма, вернее, могила.

– Я переставлял ноги, только и всего.

– Я звонил в твою Баптистскую больницу в Джексонвилле. Сказать, что все они в восторге, – ничего не сказать. Они рады, что ты жив. Все это время они ломали голову, куда ты подевался. «Не в его правилах взять и исчезнуть» – так они сказали.

– Приятно слышать.

– Что-нибудь еще? Хотелось бы хоть чем-то помочь тебе.

Я приподнял одну бровь.

– В моей больнице хорошо известно, кто из медсестер лучше остальных. Они обычно выделяются. Вот если бы ты мог…

Он закивал.

– Об этом я уже позаботился. Они уже приставлены к Эшли. Ей круглосуточно обеспечен наилучший уход.

Я перевернул пустую чашечку.

– У вас тут делают латте? Или капучино?

– Все, что пожелаешь!

Его ответ долго звенел у меня в голове. Мы вернулись в мир, где достаточно было попросить, чтобы получить любое количество кофе. Разница была колоссальной, просто невообразимой.

Ближе к полудню Эшли зашевелилась. Я прошелся по коридору, купил все необходимое и вернулся. Когда она приоткрыла один глаз, я наклонился и шепотом поприветствовал ее.

Она повернула голову и медленно открыла глаза.

– Я говорил с Винсом. Он летит сюда. Будет через несколько часов.

Она наморщила нос, слегка приподняла бровь.

– Это пахнет кофе?

Я снял со стаканчика крышку и поднес его к ее носу.

– Можно ввести его внутривенно?

Я дал ей сделать несколько глоточков.

– Второй лучший кофе в моей жизни. – Она откинула голову и блаженно зажмурилась.

Я сел на табурет из нержавейки на колесиках и подъехал к койке.