Мелвин Эллис - Индеец с тротуара

Тирса вздрогнула.

— Может, и так, — сказала она. — Может, ты и считал бы себя предателем, но если подумать о будущем, это не предательство.

— А что там, в этом будущем?

— А то, что наступит день, когда все люди на земле станут братьями.

Чарли поджал губы.

— Если вы верите в это, почему же вы сидите сложа руки, как тупая деревенская скво?

При свете керосиновой лампы было видно, как Тирса покраснела. Но она тут же взяла себя в руки.

— Я веду себя так же, как Старуха, — сказала она. — Прячу голову, не желаю смотреть на бе — лых. Но Старуха делала это целых пятьдесят лет. В знак протеста, люди не понимали ее. Хотя почти во всех резервациях знают, что за пятьдесят лет она ни разу так и не посмотрела на белого. Она оставила о себе добрую память. Вот и я подражаю Донни.

Чарли откинулся на кровати. События минувшего вечера и прошедшей ночи смешались у него в голове. Мысли Тирсы казались запутанными, но он понимал: во всем, что говорила эта женщина, была доля правды.

— Тебе надо отдохнуть, — сказала Тирса. — А я поднимусь на чердак.

— Спокойной ночи, — сказал он.

— Я не засну, пока не вернется Донни. Но все равно надо прилечь. Жизнь учит. Она заставляет вовремя садиться за стол и ложиться в постель. Так она и течет, день за днем. И вот что еще я хочу сказать тебе, — добавила она и улыбнулась. — Как ни безнадежно звучат мои слова, в глубине души я считаю, что Донни прав. Хочу верить, что долина превратится в райский сад. Что мы с Донни и все другие индейцы будем счастливо жить в этом раю.

Она погасила лампу. Чарли услышал ее шаги на лестнице.

Далеко — далеко в тишине прокричал филин, предупреждая маленьких пушистых грызунов о том, что ночь принадлежит ему, что он отправляется на охоту.

Лежа на чердаке, Тирса прислушивалась, не раздадутся ли на крыльце шаги Донни. Она прождала всю ночь, застыв под одеялом в напряжении и страхе.

Было бы легче, думала она, если бы весь мир застыл вместе с ней в ожидании. Но равнодушная земля продолжала вращаться…

Два лесных мышонка шуршали под кроватью в поисках еды; семейство белок — летяг барабанило по крыше маленькими коготками, перепрыгивая с деревьев к своему гнезду на стене дома.

Тирса зажгла спичку и посмотрела на часы. Они показывали три. Спичка погасла, стук сердца громко отдавался в ее ушах и вторил тиканью часов.

А Донни тем временем бежал к дому, пересекая ручьи, продираясь сквозь деревья. Его сердце тоже громко стучало, ноги ныли от перенапряжения.

Когда наконец Донни добрался до поляны, на которой стояла его хижина, он едва держался на ногах от усталости. Тирса услышала на ступеньках крыльца его быстрые тяжелые шаги, услышала, как он толкнул плечом дверь, как ввалился в комнату и с грохотом наткнулся на стол.

Стремительно, как белка, она слетела вниз по лестнице.

— Боже мой, Донни, что случилось?!

— Чарли должен немедленно уходить. Они идут сюда. Они узнали, что Старуха умерла.

Чарли приподнялся на локте. Тирса схватила его за руку.

— Скорее, — шепнула она. — Скорее! Они идут сюда!

Пока Чарли поднимался на забинтованных ногах и, стиснув зубы от боли, натягивал джинсы, двор осветили зажженные фары.

— Беги! Возьми это! — Тирса сунула ему в руки одеяло; он выскочил через заднюю дверь, проковылял через сарайчик и скрылся за деревьями.

Под раскидистыми ветвями, заслонявшими тусклый свет неба, Чарли Ночной Ветер шел, натыкаясь на стволы деревьев, продираясь сквозь кусты и колючки. С трудом переводя дыхание, он добрался наконец до озера.

Он остановился на берегу и прислушался. Погони не было слышно. Ступив в холодную воду, он пошел по мягкому песку до самого конца косы и снова оказался перед большим валуном. Чарли сел, оперся о камень и ощупал свои ноги. Даже в тусклом свете были видны пятна крови, проступившие сквозь намотанные на ноги тряпки.

«Что же мне делать?» — мысленно спросил он себя.

И словно в ответ, небольшие волны, то набегая на песчаный берег, то отступая от него, прошептали что-то. Потом издалека снова донесся длинный протяжный вздох. Наверно, придется

снова добираться до группы плавучих островов, которые едва заметно возвышались вдалеке над поверхностью воды. Вот если бы здесь был плот или, на худой конец, бревно, да — да, простое бревно. В каком фильме он видел это? Впрочем, сейчас это неважно.

Он встал, поморщился — израненные ноги заныли под тяжестью его тела — и направился обратно в лес. Время от времени он останавливался, чтобы прислушаться, нет ли погони. Вокруг было тихо. До него доносилось лишь мягкое дыхание леса, продуваемого легким ветерком.