Урсула Ле Гуин - Индеец с тротуара [Сборник]

— Смотри, будь осторожна, — сказал Донни.

— Ладно.

Донни удалялся вверх по ручью бесшумно — трудно было поверить, что человек может так бесшумно продвигаться ночью по густому лесу.

— Как это ему удается? — спросил Чарли.

— Что «это»?

— Идти так тихо.

Девушка ответила не сразу.

— Когда человек всю жизнь живет как зверь, — сказала она, помолчав, — он и ходит, как зверь, бесшумно.

— Вот бы мне так.

— Научишься, — уверенно сказала она.

— Не знаю.

— А я знаю.

— Почему ты так думаешь?

— Если ты рожден лошадью, то умеешь бегать как лошадь. Волком — петляешь как волк, а если ты индеец — умеешь делать это и многое другое. Со временем все это вернется к тебе. Тысячелетиями индейцы совершенствовали и развивали все эти способности. Они не исчезают и на асфальте.

— Ты так считаешь? — усмехнулся Чарли.

— Да.

— Хотел бы я в это верить.

— Не сомневайся.

Они замолчали. Лес был безмолвным; казалось, безмолвие заполняет всю землю.

— Есть хочешь? — спросила Бетти. Она успела схватить пакет с хлебом и мясом, когда они убегали от костра, и теперь протягивала ему еду.

— А ты?

— Нет, это для тебя, я поем, когда вернусь домой.

— А когда ты уйдешь?

— Скоро. Сегодня ночью у нас встреча насчет взрыва плотины, — сказала она.

— А зачем вам это нужно?

— Что «это»?

— Взрывать плотину. Они же все равно построят другую.

— Это как восклицательный знак, знак нашего протеста. Взрыв заставит электрическую компанию и местные власти прислушаться к нам. Пора понять, что мы не шутим. Им придется созывать совещание в столице штата Мэдисон. И мы расскажем всем, какой была жизнь до того, как они перекрыли воды реки Духов и затопили эти земли.

— А как вы жили до этого? — спросил Чарли.

Она ответила не сразу, а посмотрела вдаль, туда, где над деревьями светила в небе луна. А потом тихо — тихо — ее голос лился как вода в ручейке — начала свой рассказ:

— Я, конечно, не могла видеть этого. И родители не видели. Но мой дед жил в то время, и твой тоже. Многие из наших стариков еще помнят эти времена. Может, они и приукрасили свои воспоминания, но послушаешь, какая была раньше жизнь, — рай земной.

Она замолчала, и Чарли спросил:

— Но правда ли все это? Был ли на самом деле этот рай земной?

— Может, и не рай. Но вокруг была красота, и всего было вдоволь. Когда вода у плотины поднялась, она затопила лучшие земли. Двадцать тысяч акров самой плодородной земли. Говорят, раньше капуста здесь вырастала величиной с корзину, а репа — с человеческую голову; высокий мужчина в те времена не мог дотянуться до верхушки кукурузы, а початки были величиной с целую руку. Все работали на земле; в прибрежном иле рос дикий рис — столько, что нам и не снилось. А по склонам холмов — деревья, и было их такое множество, что древесины хватало всем и на все. И так плодородна была эта земля, что она досыта кормила и зверей и птиц. Куропаток здесь было полным — полно — их заготовляли впрок целыми бочками. Никто не голодал. Индейцы жили тогда как люди. Соблюдали обычаи. И… — Она остановилась и вздохнула.

— Правда как в раю, — взволнованно сказал Чарли.

— А главное, — продолжала она, — белые здесь почти никогда не появлялись, а если и появлялись, то очень редко. Резервация была не их землей. Им запрещалось охотиться или ловить рыбу в этих местах; они даже не имели права покупать у индейцев дичь или рыбу.

— Скорее бы взорвать эту плотину! — сказал Чарли.

— Если ее и взорвут, должны пройти годы, прежде чем солнце осушит землю и она снова оживет и будет давать людям такое изобилие.

— Но это же будет? — Чарли словно умолял ее сделать все, чтобы так оно и было.

— Может, и будет когда-нибудь, — сказала она с улыбкой, — и тогда индейцам не придется больше танцевать для туристов, не надо будет перекупать японские побрякушки, стирать с них клеймо «Сделано в Японии» и выдавать белым за индейские сувениры. Обочины дорог не будут завалены пустыми банками из-под пива, бутылками из-под виски — может, тогда у индейцев появится надежда.

Чарли закрыл глаза и откинулся на спину.

— Хотел бы я дожить до тех времен и поселиться здесь.

— Это было бы замечательно, — сказала она.

— И тогда мы могли бы завести себе корову, свинью и посадить огород.

Она перебила его.

— «Мы»?

Чарли и не заметил, как выпалил это. Он рассмеялся неожиданно, но без смущения.

— Ну, ты могла бы держать корову, и я бы мог держать корову, ты могла бы посадить огород, и я бы мог.